«Грязь и глина» – труппа с длинной историей. Если быть точнее, от неё только и осталась, что история. Времена, когда она процветала, давно прошли. После того, как предыдущий владелец труппы пропал без вести из-за сложностей с управлением театром, термин «труппа с длинной историей» стал больше похож на проклятие, чем на похвалу.
— Заходи внутрь.
— Я сдал экзамен?
— Конечно сдал, угор. Даже несмотря на то, что ты новичок из расы фей, ты не можешь бросить театр до того, как покажешь свою воодушевленную игру публике.
Владелец труппы провёл меня в самое сердце театра. Передо мной открыли ворота театра со 130-тилетней историей. То есть, это было ветхое и полуразрушенное здание, что простояло 130 лет.
— Проходи.
Внутри было темно. Хотя от горящего факела исходил свет, лучше бы его вообще не было. Весь потолок и стены оказались покрыты сажей. Так как раса гоблинов любит влажные места, то пол был залит стоячей водой. Наверное, это что-то вроде грунтовых вод. Настоящее преступление против обоняния.
— Это…
И дело было не только в этом. Вокруг ползали пауки, многоножки, жуки и прочие гады. Здесь собрались всевозможные насекомые, чтобы показать, насколько они любят влажные места. Благодаря этому каменный театр был переполнен любовью, жизнью и, больше всего, паутиной.
— Такой…
— Смотрю, ты под впечатлением. Понимаю. Мне и самому он понравился с тех пор, как я впервые увидел его ещё ребёнком, — хобгоблин выглядел счастливо.
Похоже, он неправильно понял мою реакцию.
— Моё сердце тогда так бешено билось. Это как первая любовь. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что каждый удар моего сердца всю жизнь вёл меня к этому моменту.
Моё сердце тоже бешено бьётся. Левое предсердие и правый желудочек аж пульсируют от великолепия паутины, которая тянулась и тянулась, как Великая Китайская Стена.
— А как давно ты здесь не убирался?
— Убирался? — на лице хобгоблина читалось «а что это?», поэтому я потерял всякую надежду.
Да, мои детишки с рождения любили грязную воду. Если бы я пришёл сюда жить, я бы убрался. Но наверняка бы услышал брюзжание по этому поводу.
— У… у меня даже мускулов нет, а я всё равно сдал экзамен! Я не могу в это поверить! Потрясающе! А ты и правда Кекерыккер!
Для справки, первоначальный владелец этого тела, начинающий актёр Соня, стал духом и витал вокруг меня. Подобно Королевскому Мечу он парил, как привидение. Однако общаться с Королевским Мечом он не мог. Только я слышал их голоса. Внезапно, я стал человеком, которого преследует целых два призрака.
«Это будто два комара одновременно пищат над ушами летом…»
— Что?
«Нет, ничего. Кстати, Соня, зачем тебе было отдавать жизнь ради такой неприглядной труппы? Раз уж решил стать актёром, должен был выбрать по возможности хорошее место».
— Изначально я стремился в такие популярные театры, как «Пламя» и «Дьявольский Огонь»… — с недовольным видом сказал Соня. — Но в хороших театрах мне даже не давали возможности пройти собеседование. Всё из-за этого бесполезного эльфийского тела… Это единственное место, куда меня могли бы принять.
«Ох».
Соня стал жертвой расизма. Его дискриминировали из-за отсутствия мускул. Как, чёрт возьми, мои детишки превратились в расу, которая только о мускулах и думает?..
— Следуй за мной. Давай я познакомлю тебя с семьёй нашего театра.
Я пошёл за владельцем труппы, углубившись в здание. Там была гримёрная, где среди груды старого театрального реквизита спали два хобгоблина.
— А ну просыпайтесь, трутни! — владелец труппы ударил хобгоблинов ладонью, размером с крышку от кастрюли. — Который час, что вы все ещё спите?
— Угор… Угор…
Хобгоблины изо всех силы пытались разлепить глаза. Один из них был одноруким, другой – одноглазым. Они потёрли свои зелёные лица зелёными ручищами и взглянули на меня.
— Кто этот эльф, босс?
— Ты нанял нового кассира?
— Бездельники! Это не кассир, а наш новый актёр! Разве я не говорил? Он каждый день таскался за мной и просил сделать его актёром.
— А, это тот эльф, который тебя так доставал?.. — только тогда актёры-хобгоблины пришли в себя. — Секундочку, он действительно будет актёром?
— Почему нет? Он только что сдал последний экзамен.
— Ты в своём уме? Босс, да как он сможет выйти на сцену с таким дерьмовым телом?
Выражаются они чересчур резко.
— Не волнуйтесь. Я знаю, кого выбираю. Несмотря на его тощее тельце, актёрские способности этого парнишки…
— Меня зовут Соня.
— Да, Соня. Так вот, в игре Сони было больше искренности, чем у любого другого актёра, которого я когда-либо видел. Сейчас публика думает только о мышцах, но когда они увидят Соню, то изменят своё мнение, — заявил владелец труппы.
После этого на лицах актёров появился интерес.
— Ого.
— Раз босс так говорит…
— Как бы то ни было, у нас появился младшенький. Вы, как старшие, должны подавать пример. Так как долго вы ещё будете дрыхнуть в гримерке? Быстренько умойтесь и на сцену.
— Да-да, мы поняли, — поднялись актёры, и в тот же момент груда реквизита, сложенного как конструктор Лего, рухнула. Удивительно, но, оказывается, в гардеробной спало три хобгоблина. Последний был закопан глубоко в реквизите. Хобгоблин без уха спал в обнимку с куклой-львом.
— Вставай сейчас же!
— А-а? А-а-а!
Владелец труппы ущипнул его за оставшееся ухо и потащил за собой. Но даже когда его тащили, актёр не расставался с куклой-львом до самого конца. Это было очень мило.
— Как вы знаете, через две недели мы показываем спектакль Пещерного Огня «Безумный танец огненного меча», — начал владелец труппы, когда все актёры собрались.
Он заложил руки за спину и расхаживал вперёд-назад перед сценой.
— Кекерыккер, который вёл обычную жизнь, однажды встречается с Огненным Императором, которым всегда восхищался. После встречи этих двух человек, один начинает жить совершенно новой жизнью, а другой умирает. В последнее время было много спектаклей, где переосмысливался это персонаж, якобы, на самом деле Огненный Император был хорошим человеком… Но мы показываем классику.
— Босс, — поднял единственную руку однорукий актёр. — Как ни крути, но классика очень устарела. Не должны ли мы идти в ногу с последними тенденциями?
— Точно. Публика хочет чего-то нового, — поддержал его и одноглазый актёр. — Даже если это немного по-детски, разве не должны мы притворяться и делать так, как нравится публике? В наше время тенденции довольно быстро меняются, поэтому хорошим вкусом считают произведения из смешанных жанров.
— Ха, что за дурновкусие! Подлинное пламя не горит как попало! — округлил глаза владелец труппы. — Как только начинаешь гнаться за возбуждением публики, уже не можешь остановиться. И в итоге теряешь основу. Суть «Безумного танца огненного меча» в том, что человек разочаровывается в другом человеке. И это разочарование оказывает огромное влияние на его дальнейшую жизнь. Все остальные интерпретации – ересь!
Актёры заворчали.
— Горбатого только могила исправит…
— Угу, дело труба…
— Хватит шуметь! В последний раз из-за ваших жалоб пришлось добавить несколько дополнительных реплик! Больше никаких уступок. Расслабьте тело и шею на двадцать минут, а потом приступайте к репетиции!
— Этого не хватит… В общем, мы поняли, босс…
Как самый младший, я тихонько сидел в зрительном зале и наблюдал за репетицией моих сонбэ. Прошло тридцать минут.
«Вау, — заключил я. — Полный бедлам».
Короче говоря, это было ужасно. Пьеса Пещерного Огня – это пьеса, где для актёрской игры используется Оро. Играя сцену гнева, актёр не просто изливает свой гнев словами, он использует пламя Оро, чтобы всем телом выразить ярость. Так что если ты хорошо можешь использовать Оро, определённо станешь мастером актёрского ремесла. А если ты умеешь играть, определённо привыкнешь использовать Оро. Поэтому актёры, что участвуют в спектаклях Пещерного Огня также являются выдающимися воинами, ведь они прекрасно управляются с Оро. Однако…
— Почему так скучно? — сам того не осознавая, пробормотал я вслух.
Эти слова вырвались непроизвольно, но дошли до ушей владельца труппы. Тот остановил репетицию и обернулся.
Читайте ранобэ Охотник-самоубийца SSS-класса на Ranobelib.ru
— Ты о чём?
— Н-нет, ничего такого. Мне просто кажется, что форма использования Оро слишком… заученная.
В этой сцене Кекерыккер осознаёт зверства Огненного Императора и начинает злиться. Актёры передо мной слишком много внимания уделяли гневу. Нет, они вообще не могли сфокусироваться! Например, когда они изображали гнев персонажа, они просто поднимали Оро. Будто на сцене показывают лесной пожар. А при выражении печали снова опускали его. Словно для выражения Оро есть заранее установленная формула.
«Выглядит роскошно, но…»
На деле же, Оро просто то разгоралось, то затухало всё время. Это было слишком приторно. Но на этом всё.
«На самом деле, в этом нет никакого смысла».
— Пещерный Огонь – это искусство Оро. Оро – это сила, созданная, чтобы выражать определённую волю и эмоции, а иногда и состояние души от определённого образа. Но в первую очередь, это эмоции. Вы же отдаёте приоритет движениям рук и актёрским репликам, отодвигая Оро на второй план. Почему? Это ведь не какая-то мелочь. Ах, точно, это похоже, будто в вас совсем не осталось энергии, и вы умираете.
Владелец труппы нахмурился. Наверняка в прошлом он был бандитом, который с лёгкостью избил бы меня.
— Что за чушь Кекеррыкерова?
— Это какая-то пословица расы гоблинов?.. В любом случае, это не чушь, — я забрался на сцену.
В какой-то момент актёры перестали заниматься своими тренировками и уставились на меня.
— Итак, вам кажется, что для каждой эмоции, будь то гнев или грусть, есть определённое движение. Но это не так. Всегда ли люди плачут, когда им грустно? Нет. Ситуации бывают разные. Возможность немедленно реагировать на изменившуюся ситуацию – вот, в чём истинный смысл Оро.
Остальные актёры с интересом комментировали происходящее.
— Так босс привёл с собой не младшенького, а учителя!
— Учитель! Покажи-ка нам пример!
— Хм-м-м…
Как же мне это попроще объяснить? Я огляделся.
— Для начала, эти факелы никуда не годятся. Давайте погасим их.
Я наклонился и взял с пола горсть земли, а затем с помощью Оро выстрелил песчинками. Факелы, поражённые стрелами из гравия, погасли. Хобгоблины были сбиты с толку.
— Что за?..
— Какого?..
Внезапно всё вокруг погрузилось во тьму.
— Отлично.
Все театры Пещерного Огня напоминают город горных улиток – Великую Пещеру. Пещера со всех сторон окружена стенами, а в потолке дыра. Сейчас раса гоблинов уже позабыла дни, когда их угнетали, как рабов. И годы оставили свой след, добавив больше теней архитектурному стилю.
— А теперь все помолчите.
Когда погас последний факел, с потолка из крошечной дырочки полился рассветный луч. Синеватый свет утопал в тенях обшарпанной сцены.
— Необязательно даже проговаривать реплики.
На полу лежал тихий ковёр рассвета.
— Актёрские реплики не нужны. Ведь Оро – это не магия… Я просто покажу вам. Вот так, например, можно выразить гнев.
Я принял на сцене позу для отжиманий.
— Чем привычней будет поза, тем лучше. Это движение сможет узнать каждый. Не нужно слишком много внимания уделять выражению лица!
Я медленно опустил корпус, а потом поднял. Я опускался и поднимался, сохраняя определённый ритм.
— Вот, обычно вы отжимаетесь от пола с такой скоростью. Всё довольно банально, но…
Я одним махом активировал Оро. По всему моему телу вспыхнуло красное пламя, и на глазах у всех я начал отжиматься с гораздо большей скоростью, чем раньше. С бешеной скоростью. Я делал всё быстро, механически, равнодушно.
Стояла тишина. Я смотрел вперёд и, не издавая и звука, просто отжимался с бешеной скоростью. А передо мной яростно горел окровавленный ковёр Оро.
— Ху-у, — через тридцать секунд я встал и вытер руки. — Смотрите, это были простые отжимания. Знакомые всем во всех отношениях. Но что насчёт этого? Если вы измените скорость, то и ощущения от движений будет совершенно другим. А что если я буду фанатично отжиматься в неустойчивой позе, обильно потея? Это тоже будет ощущаться по-другому. Сейчас это просто скрываемый гнев, а в том случае это будет настоящая ярость. Вот так, и даже не нужно ничего говорить, чтобы выразить эмоции.
Хобгоблины, казалось, уже нащупали нужное направление, но всё ещё не понимали. Это было немного неприятно. Тогда я впервые понял, что встретил детишек, которые не обладают талантом к Оро.
— Эй, ты, — указал я на одноглазого актёра.
Именно он сыграет в спектакле роль Огненного Императора.
— А… Ты мне?
— Да. Огненный Император – человек, который очень себя любит. Если бы ты был нарциссом, как бы ты выразил любовь к себе?
— Эм…
— Какое Оро ты бы использовал для выражения нарциссической любви?
Одноглазый актёр был сбит с толку, но задумался над тем, что я говорил. Он вынул из груды реквизита зеркало.
— Наверное, вот так… — одноглазый актёр посмотрелся в зеркальце.
Слабое Оро поднялось от его тела и начало извиваться, подобно змее. То, что нужно.
— А это не так уже и плохо. Правда, немного странно и неточно.
— Странно?..
— Смотри, Огненный Император – настоящий сукин сын. Будет ли такой ублюдок смотреться в карманное зеркальце? Думаешь, он вообще будет его с собой носить? Зачем ему это делать?
— Э-э…
— Ты сейчас зациклился на идее, что нарцисс часто смотрится в зеркало. Самолюбивый образ кажется немного странным и даже коварным из-за того, каким образом вьётся Оро. Но должно быть не совсем так. Ты просто гонишься за устоявшейся формулой. Почему бы тебе не выразить свои собственные чувства?
— То есть, сделать так, как ты?
— Не совсем, — я вздохнул и применил Оро.
Я сделал тоже, что и Убурка со своим Оро – создал воображаемые мышцы. Я замаскировал своё Оро так, будто по всему телу наросли мышцы.
— Хы-ых, ху-у, хы-ых…
Я отжимался очень медленно. Так медленно, будто пытался оценить свои мышцы. Я намеренно преувеличенно громко дышал, наклоняя корпус. Это были не физические упражнения для улучшения тела, а акт демонстрации хорошего тела.
— Ну. Просто, правда?
— Нет, я собирался сделать как раньше, но обращаться с Оро, как ты…
— А что, если я захочу подчеркнуть его нарциссизм? В таком случае неплохо иметь реквизит. Расставим вокруг деревянные стулья. Но Огненный Император, этот сумасшедший ублюдок, ни за что не сядет, даже если рядом будет стул. Он ни за что не сядет, а просто продолжит отжиматься. Без перерыва. Но если у него не будет реплик, можно подумать, что его никто не знает. Ох уж это сумасшедший ублюдок. Он даже никогда не смотрит по сторонам. Как бы получше объяснить… Я сейчас вам покажу его чувства.
Я приподнял бревенчатые стулья и вынес их на сцену, расставляя в случайном порядке. А потом начал, как и раньше, отжиматься среди стульев. Я медленно дышал и отжимался, создавая иллюзию, что мускулы горят, с помощью Оро.
— Ну как? Это же легкотня.
— Кто ты? — сказал вдруг одноглазый хобгоблин.
— Я актёр-новичок.
Хобгоблины смотрели на меня, как на сумасшедшего. А почему бы и нет?
