Я стал официальным преемником Преисподней, хотя и не могу сказать, что я к этому относился так уж серьёзно.
Но кажется не только я подозревал неискренность моего заявления. Король Тартара и Властелин Ночи Аид буквально прожигал меня взглядом.
Вы солгали в Преисподней
Сопровождаемый ледяным ощущением, от которого у меня мёрзли ноги, смерть смотрела на меня.
[Не успел ты стать нашим ребёнком и уже учишься обманывать нас.] – Упрекнул меня холодным голосом Аид, подходя ближе.
Я хотел встать, но моё тело словно заледенело.
Статус созвездия мифического ранга буквально подавлял меня, не позволяя двигаться.
К счастью, ничего страшного не произошло. Аид действительно добрался до меня, но затем неторопливо прошёл мимо, двинувшись к выходу из дворца.
Я с облегчением вздохнул, повернув голову и увидев, как Персефона потирает подбородок с многозначительной улыбкой.
[Хмм… Это конфликт между отцом и сыном, о котором я когда-то слышала…?]
Вроде бы обеспокоенная ситуацией Персефона звучала на удивление весёлой.
[Вечная битва между отцом и детьми, и мать между ними…]
…Это звучало как история, сидящая глубоко в основе истории Олимпа.
Словно призывая меня расслабиться, Персефона слегка похлопала меня по плечу. Только тогда я почувствовал, что мышцы моего тела, замороженные статусом Аида, наконец расслабились.
[Не волнуйся, твой отец всегда был таким.]
«…»
[Но это не нивелирует твою вину, ведь ты осмелился нам солгать. Ты ведь с самого начала не планировал остаться в Преисподней, так ведь?]
Она прекрасно всё поняла и мне нечего было сказать в ответ. Я никогда не намеревался замещать Аида и стать королём этого мира. Мне требовались только силы Преисподней, а не унаследовать власть.
Аид, вероятно, некоторое время назад вспоминал мои мотивы.
[Потребуется некоторое время, прежде чем мой муж достаточно остынет.]
«Мне жаль».
[Не нужно извиняться – это правда, что я с Аидом уже знали о том, что ты не планируешь стать правителем Преисподней.]
Глаза Персефоны весело сощурились.
[Если ты не против – я предлагаю сходить пообедать с мамой.]
***
Обеденный стол Персефоны, который я уже давно не видел, почти не изменился – множество хорошо приготовленных и аппетитно выглядящих стейков, чередующихся с салатами, выложенными в несколько слоёв поверх большой тарелки. Внешне эта еда напоминала обычные продукты, но я прекрасно знал, что это необычная еда.
[Храбрость Императрицы Мечей, Покорившей Мир]
[Мудрость Мага 3 Круга, Который Всю Жизнь Провёл в Библиотеке]
[Воля Мастера Меча, Который Не Мог Использовать Ни Усиление Меча, Ни Манифестацию Оного]
Мне даже показалось, что я увидел здесь что-то странное, поэтому я вновь прочитал меню.
[Поторопись и выбери. Или тебе не нравится меню?]
«…Нет, дело не в этом, но…»
[Теперь, когда ты стал Созвездием, ты должен питаться соответствующими историями, чтобы выжить. Ты не сможешь усвоить достаточное количество питательных веществ из пищи обычных людей. Надеюсь, что, повзрослев, тебе удастся избавиться от своей привередливости в еде.]
Она сейчас была очень похожа на мою мать.
[Ваша мама очень беспокоиться о вас – правильно ли ты питаешься, вовремя ли ты ешь, достаточно ли спишь…]
Моя рука, уже собирающаяся взять вилку, тут же остановилась.
«Вы говорили с моей матерью?»
[Фуфу. Мы пару раз общались друг с другом.]
Персефона вполне могла это сделать. У фуа-гра, стоявшего передо мной, даже было весьма намекающее название:
[Сердце Матери, Отпускающей Своего Ребёнка]
«…Это ведь не сердце моей матери, так ведь?»
Положив вилку, я сказал:
«Я вижу, что теперь ваши блюда несколько изменились. Если я правильно помню, раньше здесь были только Мастера Меча и Архимаги».
[Остров Реинкарнаторов уже открыт, так что нам ничто не мешает разнообразить набор блюд чем-то более необычным, тебе так не кажется? К тому же я всё ещё являюсь членом Ассоциации Гурманов, поэтому мне порой желательно обновлять своё меню.]
Её вилка и нож зашевелились. При нарезке из ароматных абзацев так и валил густой сок. Изящными движением руки Персефона отправила себе в рот кусочек истории. Прямо сейчас она ела «Воля Мастера Меча, Который Не Мог Использовать Ни Усиление Меча, Ни Манифестацию Оного».
[Да и некоторые истории могут исчезнуть, если ты не попытаешься их поглотить.]
Умирающие истории рассыпались на конце её вилки.
Истории, которых никто не пытался достичь источали свои чарующие фразы на кончик языка Персефоны пока она их, наконец, не проглатывала.
Я чувствовал сложные эмоции, наблюдая за этим зрелищем. Заметив мой взгляд, Персефона улыбнулась:
[Я знаю, что ты не особо одобряешь пищевые предпочтения созвездий. Тебе явно не нравится, с какой лёгкостью мы поглощаем радости, гнев, печали и удовольствия воплощений.]
«…»
[Но стоит признать, что всё, происходящее во вселенной, рано или поздно, а останется только в историях. Ты, я, другие воплощения и созвездия. Рано или поздно нас кто-то поглотит.]
Жизни всех живых существ станут историями Звёздного Потока.
[Если нас связывает такая судьба, то лучшее, что может сделать любое созвездие – это стараться сохранить наиболее разнообразный спектр историй… Я искренне в это верю.]
Оставляя позади разнообразные истории и сохраняйте как можно больше оных.
Возможно, то, что сказал Персефона не было неправильным. По-своему она следовала тому, что считало правильным в Звёздном Потоке. Всё-таки именно поэтому она была членом Ассоциации Гурманов.
Но я был уверен, что она пригласила меня сюда не для рассказов о философском отношении к историям.
«Могу я поинтересоваться, о чём вы по-настоящему ходите поговорить?»
[Честно говоря, Аид не хочет, чтобы ты оставался здесь.]
«…Значит ли это, что он не хочет, чтобы я был его преемником?»
[Это отличается от этого. Если бы я могла выразить это словами…] – Сказала Персефона, начав резать деликатес, поставленный на тарелку в центре стола.
[Аид и я… Мы не хотим, чтобы ты остановился на месте Короля Преисподней.]
«Это значит…»
[Олимп пал. Преисподняя тоже потеряла былую славу. Удовлетвориться положением Короля Преисподней в данном случае – тоже самое, что вставить своё имя в хвосте исчезающей истории.]
«Преисподняя это хорошая история».
[Но это не значит, что она не в упадке.]
И правда, сила, охватившая Преисподнюю, была уже не столь велика. Древняя и увядшая история, о которой всё реже и реже говорят в Звёздном Потоке. Она мало-помалу теряла свою силу.
В глазах Персефоны, смотрящей на блюда, виднелась глубоко укоренившаяся меланхолия. Возможно, она постоянно думала об этом, даже когда наслаждалась историями во время обеда.
Страх того, что в конечном итоге их Преисподняя будет похоронена среди забытых историй уходящего мнения, превращаясь в очередное чучело Острова Реинкарнаторов.
[Это неоспоримый закон времени, которому подчиняются все в Звёздном Потоке.]
После этих слов уже меня охватила глубокая печаль. Пожалуй, я впервые испытывал столь сильную эмоцию.
И Персефона, и Аид рано или поздно исчезнут. Из воспоминаний людей, из моих собственных – и даже созданная ими история в итоге исчезнет навсегда.
Я не любил созвездия. Мне не нравились их поступки и в принципе их восприятие нашего мира. Но почему…
«…Разве я хотел, чтобы Персефона и Аид исчезли?»
Возможно, я не хотел признавать эту истину, поэтому неосознанно спросил слегка отрывистым голосом:
«Почему вы так добры ко мне?»
Читайте ранобэ Точка зрения Всеведущего читателя на Ranobelib.ru
Немного помолчав с прикушенной губой, я всё еж продолжил мысль:
«Я ведь пришёл сюда воспользоваться вами».
Если мне не удастся овладеть силой Преисподней, то Компания Ким Докча окажется в серьёзной опасности на Острове Реинкарнаторов. И даже в этом случае я всё равно сказал эти слова. Возможно, я хотел что-то узнать именно как Ким Докча, а не как представитель Компании Ким Докча.
‘Четвёртая Стена’ слабо трясётся!
‘Плод Добра и Зла’ давит на вашу нечистую совесть
«…Даже если всё в итоге окажется бесполезной тратой времени».
Персефона некоторое время молча изучала меня, после чего вытерла губы салфеткой и протянула ко мне руку. Её взгляд был нежным и дружелюбным, в нём не было и тень враждебности. Взволнованный, я попытался встать, но её статус уже достиг моего плеча.
[Когда-то давно мы получили откровение от трёх сестёр судьбы.]
«…Откровение?»
[В нём говорилось, ‘Наследник Темнейшей Ночи положит конец древнейшему Мифу.’]
Внезапно я вспомнил историю, которую рассказывал мне Дионис.
[«Несколько созвездий, включая меня, считают, что ты достигнешь ■■».]
Наверное, он говорил как раз о Персефоне и Аиде.
Персефона же продолжила свой рассказ:
[Поначалу я была в ярости от этого предсказания.]
«…В ярости?»
[Увы, но у меня не могло быть детей из-за соответствующей истории.]
Я понятия не имел, откуда у Персефоны подобная история. Неужели именно из-за этого у них до сих пор не было детей?
Персефона слегка отвела мои волосы назад.
[В начале я ждала, гадая, возможно ли это. Возможно чудо случится и мне повезёт. Возможно, мы всё же родим красивого ребёнка, который запомнит наши истории. Даже если бы здесь существовала только тьма, адский пейзаж и тюрьмы – мы были уверены, что сможем вырастить нашего ребёнка лучше, чем любой из 12 богов Олимпа, если бы у нас была такая возможность. Мы бы смогли научить нашего ребёнка понимаю тьмы других существ, рассказать ему о том виде ада, которому другие никогда не посочувствуют и показать ему безжалостную тюрьму, карающую зло, попирающее праведность вселенной.]
«…»
[Многие сотни лет я жила в этом заблуждении.]
Кончики её пальцев слегка дрожали.
Я не мог понять значения этой дрожи. Я просто не мог даже осознать всю ту боль и ненависти к Олимпу, содержащемуся в каждом сказанном ей слове.
Персефона тихо вздохнула и продолжила:
[Мы с Аидом придерживались нашей позиции очень долгое время. Мы знали, что у нас не может быть детей, но мы не унывали. Даже если Преисподней придёт к концу в нашем поколении, и никто не вспомни истории, которые мы пережили – мы отличались от 12 богов и от тех родителей, что насильно передали свои истории своим детям. Мы существовали как могли.]
«…»
[Но однажды появился ты.]
Теперь Персефона уже смотрела на меня.
[На самом деле, он был первым, кто обнаружил тебя.]
Она говорила таким голосом, словно была во сне.
[Он сказал, что начал смотреть твою историю с того самого момента, как ты выжил в метро. В начале я с трудом могла поверить, что есть такой как ты. Потому что я верила, что такие истории далеко не уйдут. Я до сих пор помню его взволнованный голос, когда он говорил о тебе.]
«…»
[Мы смотрели небольшую историю, которая росла в одиночестве, сражаясь против самого мира. Мы наблюдали, как ты бросаешь вызов могущественным созвездиям, сталкивался с внешним богом и, в конце концов, сражался с Доккэйби… ты смог собрать пять историй, чтобы переродиться в маленькое созвездие среди наших звёзд.]
Я вспомнил моменты рождения Компании Ким Докча. Тогда Персефона была одной из пяти созвездий, что поддержали меня.
[Тогда мы впервые подумали об этом – о том, чтобы стать твоими родителями.]
Я едва успел воспринять прошлую информацию, как чуть не закашлялся от новой. Кажется, я всё-таки могу понять, что за любовь испытывала ко мне всё это время Персефона… Совсем чуть-чуть.
[Мы с Аидом не желаем, чтобы ты стал Королём Преисподней. Мы также не желаем, чтобы ты был привязан к нам и не хотим, чтобы прожитые нами жизни и история стали для тебя правилами, требующими соблюдения. Всё что нам от тебя нужно – двигаться по сценариям также, как ты это делал всё это время.]
«Но я… я наследник…»
[Ты наш сын. Это всё, что имеет значения.]
Мне нечем было отплатить за эту доброту. Всё что я мог им дать – обещание будущего, которое до сих пор не было написано. Да ещё и без всяких гарантий.
«Когда я достигну ■■ всех сценариев, я… я обязательно буду с вашими историями».
Персефона слабо улыбнулась.
[Отправляйся на террасу. Твой отец ждёт тебя.]
*
У меня не осталось хороших воспоминаний об отце.
Например, я помнил, как пьяный до безумия отец избивал меня. Его выплёвываемое недовольство миром, его необъяснимую враждебность ко мне.
У меня остались воспоминания о жизни, в которой мне приходилось терпеть и существовать дальше.
«Простите…»
Аид, облачённый в тень благородной ночи, ждал на дальнем конце террасы. Он смотрел на Преисподнюю, простирающуюся с другой части дворца.
Я не знал, что сказать и мог лишь смотреть на открывшийся пейзаж преисподней. Я видел притоки рек ада, блуждающие вдоль её берегов души, также смотрящий в том направлении.
[Ты видишь это?]
Там гибли бесчисленные люди. Там была печаль, радость и горести жизни. Все те заветные желания, что так и не осуществились, плыли по поверхности реки.
[Всё это Преисподняя.]
Пока созвездия исполняли свои желания в сценариях – принесённые ради этого в жертву души отправлялись в это место. Мир тех, кто был выброшен, ранен и сломлен сценарием – всем этим была Преисподняя.
Я перевёл взгляд на Аида.
Он понял эту тьму и стал Королём Преисподней.
…Никогда не отворачиваясь от приливов печали, несущихся из мира живых, спасая при этом каждую из этих душ. Слушая рассказы других людей тысячи, хотя чего уж там, десятки тысяч лет.
В этот момент я почему-то подумал, что наконец смогу сказать слова, которые держал в себе так долго.
«…Отец».
Но Аид не ответил. Возможно это слово было так же чуждо для него, как и для меня.
Однако вскоре он сказал:
[Командуй армией.]
Я вновь посмотрел на него, теперь совершенно ошеломлённый.
И в следующий момент я услышал звук, напоминавший оглушительный рёв тьмы.
Все эти души устремились к дворцу. У некоторых были решительные лица, у других – героически мрачные. И вели их трое Судей.
Это была огромная армия, накатывающаяся как мощная приливная волна. Мне было трудно скрыть волнение от мощной ауры великой армии, которую я никогда не видел.
[Во славу Преисподней!] – Закричал первый Судья.
[Во славу Принца Преисподней!] – Громко продекламировал второй Судья, посмотрев на меня.
И вот наконец третий Судья с силой воздел копьё к небу, после чего все души зарычали в один голос:
[ЗА ВЕЧНОСТЬ СЦЕНАРИЕВ И ИХ КОНЕЦ!]
Эхо от их рёва всё ещё разносилось по Преисподней, когда Король Преисподней сказал:
[Теперь иди.]
Аид даже не посмотрел на меня, когда говорил это.
Но хоть я не видел его взгляда – я знал, что он смотрит за мной.
Он всегда смотрел на меня.
Преисподняя стала вашим союзником
