— Юный мастер Цзюнь, наши два учителя очень изящны. Они всегда считали победу и поражение туманными. Поэтому они не беспокоятся о таких временных выгодах или убытках. Я пренебрегаю самой мыслью спуститься на ваш уровень, однако… думаю, что это не препятствие, чтобы спросить Третьего молодого мастера — так каков соответствующий контрстих к вашей загадке? Если существует исключительно хороший контрстих… пожалуйста, расскажите нам и расширьте наши умы, – высокий учёный из Института Небесной литературы Вэньсин сказал, встав со своего места. Видимо, он не был убежден в их поражении. – Или ты лицемер ещё больший, чем Ли Юран?
Цзюнь Мосе посмотрел на него с ошеломлённым выражением на лице:
— Я прошу вас, пожалуйста, используйте свой мозг, прежде чем говорить. Ещё раз; пожалуйста, не используйте свою задницу, чтобы пытаться через неё думать! Я намеренно усложнил бы всё, если бы у меня был соответствующий контрстих? Тебя осёл пнул в детстве? Как Институт небесной литературы Вэньсин смог взять в обучение такого идиота, как ты?!
А-а-а, погоди, я всё понял… ты ещё и глухой, кроме тупости? Я чётко сказал, что никто не смог решить эту задачу прежде, чем я задал этот вопрос всем! Я просто позаимствовал его, каким ухом (или какой частью своего тела) ты слышал, что я сам придумал этот стих? Думаю, что у вас либо мозгов нет… либо вы страдаете грибковой инфекцией! Хотите, чтобы я дал вам встречный стих? У вас хватило наглости открывать рот! Этот Институт требует оплаты, когда он выигрывает, и начинает борьбу, когда он проигрывает? Разве это разумно?
Никто не высказал опровержение, когда Цзюнь Мосе сказал эти слова. В конце концов… он ясно заявил, что стих не его собственный… а чужой. Учёные не смогли ответить на этот стих. Таким образом, один из них задал этот вопрос в попытке вернуть определённую честь своего Института. Тем не менее, это была неудачная схема. Более того… его попытка спровоцировала несколько издевательств со стороны других.
Тот учёный покраснел от гнева.
Остальные понятия не имели что делать. Затем Ли Юран вдруг открыл глаза. «Что с этим парнем? Он втянул меня в свои проблемы… что ты подразумеваешь под «больший лицемер, чем Ли Юран?» Проклятие! О чём этот парень вообще говорит? Как я был лицемером?»
— Возможно ли, что учителя заранее подсуетились и подговорили учеников, чтобы те подняли шум после того, как они потерпят поражение? Возможно ли, что Институт Небесной литературы Вэньсин – дом для больных неудачников? – Цзюнь Мосе казался очень злым, когда говорил это. – В любом случае, это не имеет никакого значения для этого молодого мастера, если вы не можете принять поражение. Может быть, я и не хороший человек, но уважаю мудрых и почитаю достойных.
«Так ты знаешь, что ты – нехороший человек?» – все в большом зале закатили глаза.
«Уважаешь ли ты мудрых и почитаешь достойных на практике? Похоже, ты пытаешься заставить совесть этих двух стариков грызть их ещё активнее!»
— Ян Фэн, отойди! Поражение – это поражение, спорить бессмысленно. Зачем тебе напрягаться? Это только первый уровень, ты не веришь, что наш Вэньсин Институт не может вытащить победу обратно при следующей возможности? – губы Конг Лин Яня дрожали, когда он использовал эти суровые слова, чтобы ругать своего ученика.
«Мы не стремимся за половиной победы…» – почтенный учитель Конг не смог держать свои мысли при себе из-за его страдальческого состояния души. Так и было – всегда была победа или поражение. Однако казалось, он утратил уважение к учителю. Он всегда достигал побед в прошлом. Однако этот праздник всегда проводился на острове посреди Луны. И Император никогда не присутствовал по такому случаю. Но местом проведения был Императорский дворец на этот раз. Поэтому Император был здесь… более того… не было недостатка высокопоставленных чиновников Империи. Важность этого праздника было гораздо большей, чем раньше. Однако на этот раз он проиграл…
Как он мог не почувствовать себя подавленным…?
Жирный Танг, казалось, был развратником, которого больше всего ненавидел весь Вэньсин. Тем не менее, Жиробасик внезапно упал в рейтинге, и был заменен молодым мастером Цзюнь на вершине ненависти. Казалось, что люди в Вэньсин никогда не забудут их ненависть к нему… даже через десятки тысяч лет. Их ненависть к Цзюнь Мосе теперь будет заложена в их костях, в каждой ниточке ДНК….
— Хе… уважаемый учитель Конг говорит правду. Учёный размышляет только о контрстихах во время своего досуга. Истинное воплощение таланта образованного человека пребывает в его стихотворениях… – Ли Юран улыбался и продолжал, — возможно ли, что Институт не сможет сравниться с молодым мастером Цзюнь и в этом отношении?
Это предложение было очень порочным.
Если Вэньсин уступит на данный момент времени… перед каждым гражданским и военным лидером страны… разве не было бы сродни признанию, что весь Институт не обладает навыками, чтобы соответствовать такому забулдыге, как Цзюнь Мосе? Как может Институт Вэньсин опуститься до такого уровня? Как они могли согласиться оставить этот вопрос?
Они снова ощетинились.
«Я понял. Этот козёл с весёлой фамилией задумал херню. Он подколол этих учителей в попытке заставить меня показать мои карты!»
Цзюнь Мосе закатил глаза и наклонился в сторону. На самом деле, он почти приблизился к лицу Дугу Сяо И. Затем, он улыбнулся, кивнул ей и громко сказал:
— Институт Вэньсин привёл несколько учёных, но у нас тоже есть большой резерв людей! Как молодые мастера от каждой из великих семей могли отказаться от такого приглашения? Это будет очаровательная история… Как этот молодой мастер и молодой мастер Юран объединились, встав лицом к лицу против Института Вэньсин — независимо от того, кто окончательный победитель. Однако, молодой мастер Ли Юран только что говорил, что он восхищается этим молодым мастером. Хе-хе-хе… это значит, что этот молодой мастер превзошёл его. Другими словами – я намного лучше молодого мастера Ли… Хе-хе… все слышали это? Поэтому нет причин бросать мне вызов, если вы даже не на том же уровне, как Ли Юран. Этот молодой мастер очень занят, каждая моя секунда измеряется золотом. Поэтому я не должен его терять!
Эти слова были задуманы для красивой контратаки. Он не только привязал каждого молодого мастера к своей стороне за один ход — он заставил Ли получить моральный хук в челюсть. Эти слова сыграли и наступательную, и оборонительную роли. На самом деле, он выполнил этот шаг очень чисто.
Все воскликнули и изменили взгляд. Тем не менее, объектом их внимания не был Цзюнь Mосе — это была Дугу Сяо И. Цзюнь Мосе наклонился к ней, кивнул, улыбнулся, а затем произнёс эти слова. Эти слова дали ему возможность атаковать, а затем отступить. Даже немой человек мог видеть, что он оказался в ловушке в трудном месте. Поэтому этот ублюдок без тени зазрения использовал красивое лицо Дугу Сяо И как отвлечение. Никто не думал над смыслом его слов, все думали: «И как такой бесстыдный ублюдок смог сказать такую длинную фразу без полусотни непристойностей в её адрес?
Слова этого парня неестественны для его природы. Это звучало как всеобщее одобрение самого себя, но не было ни одного слова ненормативной лексики! Это так странно. Похоже, что он репетировал эту фразу перед зеркалом!»
Все наблюдали, как Цзюнь Мосе упал в кресло и закрыл глаза. Было очевидно, что он не будет объяснять, даже если его попросят. Все из Института Вэньсин чувствовали себя бессильными. Поэтому они обратились к Ли Юрану, так как у них не было лучшего варианта:
— Итак, мы обращаемся к молодому мастеру Ли Юрану за советом во втором туре.
Читайте ранобэ Потусторонний Злой Монарх на Ranobelib.ru
Ли Юран встал и слегка кивнул головой:
— Я чрезвычайно польщён, – удивительно, но он не держал никакого возмущения в отношении Цзюнь Мосе за то, что он кинул его на амбразуру таким образом.
Молодой мастер Цзюнь выиграл этот раунд честно. Неважно, славная это победа или нет. Победа была победой. Он верил, что он был ребёнком небес. Так как Ли Юран мог победить его?
Взгляд Императора с вершины Императорского престола остановился на Ли Юране. Тем не менее, он продолжал наблюдать и за Цзюнь Mосе, который сидел рядом с Дугу Сяо И, углами своих глаз. Его внутренние мысли были непонятны.
— Мы слышали стихи противоположной стороны. Но все знают о знаменитых песнях молодого мастера Ли на флейте. Как насчёт того, чтобы сравнить мелодии наших инструментов? Я, Цзинь Инь Чжэнь, прошу молодого мастера Ли научить меня чему-нибудь новому, – один из учёных встал и подошёл к Императору с поклоном. Затем он повернулся лицом к Ли Юрану. Он спокойно двинул руками и вынул белую нефритовую флейту.
— Мелодии молодого мастера Цзинь Инь могут двигать небо и землю! Разве Ли Юран сумеет когда-нибудь сравниться с вами? Мы не должны даже соревноваться, я признаю своё поражение, – Ли Юран горько улыбнулся. Прием Ли Юрана был направлен в другую цель. Он не хотел излишне напрягаться. Ведь он был в присутствии Императора в данный момент. Поэтому он хотел создать на него благоприятное впечатление. Он хотел добиться этого своевременными усилиями.
Однако Цзинь Инь Чжэнь был грозным противником. Его было бы крайне трудно победить в этой конкретной области. Каждому мужчине в его семье преподавались традиционные навыки флейты после того, как им исполнялось пятнадцать лет. Их музыка была известна на всём континенте. Итак, как Ли Юран мог бы выиграть этот матч? Институт Вэньсин направил его с надеждой, что он победит и свяжет обе стороны ничьей. Эта битва превратилась в грубую…
— Хе… молодому мастеру Цзюнь и мне стыдно. Наши навыки уступают в этом аспекте, и мы готовы признать своё поражение, – выражение Ли Юрана не изменилось, когда он продолжил. – Следующий раунд будет принимать Цзюнь Мосе. Ли Юран желает Третьему молодому мастеру самого лучшего!
«Я, Цзюнь Мосе, скажу только «свали нахрен отсюда»! Этот ублюдок не приложил никаких усилий. Он сразу же признал своё поражение. Если бы у меня был крутой соперник — я бы всё равно ревел популярные песни! Я бы предпочел умереть, чем быть запуганным до смерти!»
Эти праздники, как правило, начинаются с взаимных провокаций поэтов. За этим, как правило, следовали многочисленные достижения великих и знатных людей. После этого было время для стратегий, тактик, социальной политики, внешней политики и т. д. – до тех пор, пока каждое искусство не будет считаться «обсужденным» в целом.
По словам Цзюнь Мосе, обе фракции уже готовы к взаимному противостоянию. Тем не менее, резкий запах их соперничества был гораздо более интенсивным, чем в любом конфликте, в которых он участвовал в своей предыдущей жизни. Каждый человек, ранее участвовавший в этих праздниках, знал, что юный мастер Цзюнь и Танг Юань впервые участвовали в таком жестоком соревновании. Следовательно, им не хватало опыта.
Они, безусловно, участвовали в ожесточенных соревнованиях в прошлом. Но… их соревнования обычно были сосредоточены вокруг таких тем, как… подбор молодых девушек. Эти обстоятельства не могли даже удалённо упоминаться в том же ключе, что и это…
Министр по правам человека — Сунь Чэн Хэ – должен был проконсультироваться с другими и установить тему для поэзии. Затем участники соревновались, а затем победитель был признан, исходя из их заслуг.
— Тема для обсуждения – «знание». Я прошу обе стороны выбрать своих кандидатов! – Сунь Чэн Хэ посмотрел на Цзюнь Мосе, покачал головой, и вздохнул. Он уже мог судить о победителе и проигравшем.
«Цзюнь Мосе не выиграет; он сделает из себя посмешище».
Ученый в синей одежде встал. Его звали Цинь Цю Ши.
— Я прошу молодого мастера Цзюнь дать мне попробовать, – Цинь Цю Ши прочистил горло и сказал. Пока он напрягал свои мысли, успела сгореть половина палочки благовоний.
Перед придворным евнухом была поставлена задача записать стихи. Он приготовился, положил локоть на стол и остановил запястье в воздухе, ожидая, пока Цинь Цю Ши начнёт. Он должен был записать всё.
«Храбрый человек достиг заоблачной ледяной горы,
Он осмелился пересечь море знаний.
Его сердце было усердным — ему не нужно было дороги,
Звёзды на небе были близки.
Он надеялся на благословение своей страны в этой жизни,
Его горячий дух создал радужный мост.
Он, казалось, двигался дюйм за дюймом,
Тем не менее, он не сдался — он схватился за кисть».
Цинь Цю Ши был очень талантлив. У него не было выбора, так как палка благовоний сгорела до половины ее длины. Однако этот стих оказался весьма неожиданным. Его творческая концепция не была первоклассной, но она была хорошо сбалансирована, ее можно было считать «хорошей». Он ясно объяснил понятие «знания». Более того, он продемонстрировал высокие идеалы страны и величие своих личных устремлений.
