Было очень странно, что вокруг не было ни офицеров, ни солдат, ни полицейских, чтобы те вмешались. Более того, не было никого, кому достало было рыцарства, чтобы явиться и попытаться бороться с этой несправедливостью. Никого из знакомых Толстяка не было видно поблизости. Кроме того, каждая семья в городе закрывала перед ним свои двери. Поэтому Танг Юаню пришлось, как идиоту, бегать с одной улицы на другую…
Танг Юань, вероятно, пробежал каждую улицу города Тянсян. Наконец, подошло то время, когда он уже был не в состоянии все это дальше терпеть. Так что он просто рухнул на землю из-за усталости и снова не мог встать. У него было такое чувство, словно его тело парализовано. Тем не менее следует сказать, что это состояние было всё ещё немногим лучше, чем в прошлый раз, поскольку на этот раз он не упал в обморок. И тут какой-то человек резко произнёс несколько слов, полных праведного гнева в этот «критический» момент:
— Кто смеет вредить молодому господину Тангу? Я сейчас прикончу любого, кто попытается сделать хоть шаг!
Этот голос принадлежал Хай Чэнь Фэну.
Спаситель наконец-то прибыл на помощь!
Танг Юань был так благодарен, что был тронут почти до слёз…
«Он такой хороший человек. Мой жир сумел затмить мой разум? Почему в прошлом я ему так грубо приказывал и был таким мудаком по отношению к нему?»
Полуобморочный Танг Юань мог слышать много криков на заднем плане. Также слышалось множество лязга холодного оружия. Затем он услышал, как кто-то крикнул:
— Это слишком сложно, он слишком силён! Все… бежим! Отступаем!
После этого крика последовал топот людей, убегающих без оглядки…
Хай Чэнь Фэн поднял Танг Юаня, закинул его на плечо и пошёл назад. Однако Хай Чэнь Фэн чувствовал, что вес Танг Юаня не был таким, как раньше. Хотя, это логично. Если бы его вес был прежним, ему одному его было бы нести слишком проблематично…
Бедный молодой господин Танг Юань дошёл до самой грани сумасшествия после этого запугивания. Его кожа позеленела, а глаза помутнели. По возвращении ему снова подали кашу… Танг Юань уже просто проскулил со слезами на глазах:
— Я чувствую, будто мой желудок сжался из-за голода и уже начинает грызть позвоночник… ты не можешь дать мне что-нибудь поесть?
Таким же образом прошло ещё пять дней. Затем вес Танг Юаня был измерен ещё раз. Однако на этот раз он был напуган едва ли не до смерти:
«Вот же дерьмо! Всего сто пятнадцать килограмм!»
Он сбросил вес с первоначальных двухсот шестидесяти пяти до нынешних ста пятнадцати килограммов. Это значило, что он потерял сто пятьдесят кило после всего двадцати дней каторги. Толстяк всё ещё выглядел немного толстым, но, тем не менее он выглядел красивым, как нефритовое дерево, если сравнивать его с прежним Толстяком.
Танг Юань, наконец, смог похудеть из-за сумасшедших пыток своего дьявольски хитрожопого и жестокого друга, Цзюнь Мосе!
Это был огромный успех. Более того, это было поистине уникальное достижение. В конце концов, потеря веса с такой скоростью была просто беспрецедентной… независимо от того, в каком мировом контексте мы должны воспринимать это! На самом деле это было достойно архетипа в легендарном фольклоре! Имя Танг Юаня должно было быть упомянуто в Книге рекордов Гиннеса, если бы это произошло в современном мире!
Упоминание об этом в обычной беседе звучало бы примерно так:
— Как ты так быстро похудел? У тебя рак или глисты?
Нормальный человек не смог бы вынести этого, будь он на месте Толстяка. Однако Танг Юань ел очень жирные деликатесы на протяжении всей своей жизни. И это сделало его тело достаточно сильным и крепким, чтобы выдержать это. Кроме того, Цзюнь Мосе часто пробирался в комнату Толстяка ночью, когда он замечал, что Танг Юань больше не может этого вынести. Затем молодой господин Цзюнь передавал свою духовную энергию в тело Танг Юаня, чтобы открыть и разблокировать его меридианы, пока тот спал. Следовательно, Танг Юань восстанавливался к тому времени, когда просыпался на следующее утро. Его энергия также полностью восстанавливалась. Но он, разумеется, не знал о причинах этого. Так что он продолжал оплакивать свою «неудачу» и «роковое стечение обстоятельств»…
Однако вес его тела значительно уменьшился. Таким образом и его аппетит также уменьшился… более того, он привык к диете из овощей, булочек на пару и других «мерзких», как он считал ранее, деликатесов в течение последних двадцати дней. Поэтому он не мог вернуться к жирной пище, даже если бы захотел.
Очевидно, это было очень болезненно для Танг Юаня.
«Я отчаянно хотел есть больше. Но мой живот и аппетит истощились очень быстро. Слишком много есть я не могу… Более того, мой желудок больше не может вместить в себя столько жирной пищи…»
Читайте ранобэ Потусторонний Злой Монарх на Ranobelib.ru
Вот почему Толстяк сжал зубы и топнул ногой, заявляя:
— С этого момента я не буду есть жирное!
Успех потери веса Танг Юаня был официально объявлен в этот момент!
В тот же вечер в ознаменование этого успеха был организован грандиозный праздник. Сунь Сяо Мэй уже всё приготовила. Танг Юань увидел там много знакомых лиц… двух здоровенных мужчин, которые «хотели» убить его своими мечами… и тот молодой человек из какой-то богатой семьи! То есть тот его так называемый «конкурент в любви». Все они присутствовали на месте происшествия. И, разумеется, Танг Юань был ошеломлён, увидев всё это…
Толстяк всё равно был довольно умным человеком. Таким образом, он всё понял, немного подумав об этом. Всё указывало на то, что это была хитрая стратегия Цзюнь Мосе. На самом деле это дело указывало на всё это с самого начала. Но кто бы так много раздумывал, когда дело доходит до жизни и смерти… Толстяк даже не знал, должен ли он смеяться или плакать. Он не знал, должен ли он сделать шаг вперёд, упасть на колени и поблагодарить своего друга… или подойти и дать ему в морду, чтобы рассчитаться за обман и унижения, которым он подвергся…
Но Цзюнь Мосе, не обращая внимания на бывшего Жиробаса, тщательно выбрал боевую технику и сказал Сунь Сяо Мэй заставить Толстяка практиковать её.
Потеря веса жирного Танга также смогла произвести в зале небольшой фурор и стала объектом шуток. Когда он вернулся в резиденцию семьи Танг, его остановили охранники. Кроме того, охранники отказались пускать Жирного, что бы он ни говорил. Охранники только заявляли:
— Ты, тощий мелкий урод – не третий молодой господин Танг!
Тем не менее Цзюнь Мосе чувствовал на себе огромное давление в течение всего этого времени!
Три священные земли были похожи на три огромные и непреодолимые горы, которые оказывали на него большое давление. Сам Цзюнь Мосе даже не ожидал, что аукцион, который он организовал, чтобы заработать немного денег, приведёт этих трёх «бегемотов» прямо к нему…
Нынешняя сила семьи Цзюнь была на таком уровне, что они могли провозгласить себя гегемонами среди всех семей светского мира; они могли даже претендовать на звание «суперсемьи», не заслужив ничьего неодобрения. Однако сила трёх священных земель была выше всего, что существовало в течение последних нескольких тысяч лет. И семья Цзюнь была далеко не такой сильной в сравнении с ними. Если рассмотреть три священные земли как орлов, то обычные семьи будут квалифицироваться лишь как цыплята, свободно гулящие по огромному лугу по этой аналогии. А семья Цзюнь была только на один уровень выше, чем обычные семьи. То есть, следуя этой же логике, они в лучшем случае были курицей!
Семья Цзюнь, казалось, обладала тиранической силой. Но у них даже не было сил, чтобы отомстить, если три священные земли действительно решат уничтожить их. На самом деле три священные земли смогут уничтожить их в перерыве между завтраком и ужином!
Это заставило Цзюнь Мосе почувствовать, что он был на грани серьёзного кризиса, который может поразить его в любое время и в любом месте. И это его очень раздражало. Но у него не было выхода…
По крайней мере, у него не было выхода сейчас…
Сила семьи Цзюнь действительно претерпела огромные изменения с тех пор, как он прибыл в этот мир. Она поднялась в иерархии из обычной семьи Суань и быстро превратилась в самую доблестную и влиятельную семью. У них даже сложились прочные отношения с Великими Мастерами. И они также получили поддержку от леса Тянь Фа. Поэтому можно сказать, что они уже вышли на вершину светского общества этого мира…
Но Цзюнь Мосе никогда не чувствовал себя высокомерно по поводу этих достижений. Он, конечно, построил всё это своими руками. Одной рукой «он создавал облака, а другой – дожди». Он использовал любую ситуацию в своих интересах. Фактически он плыл с попутным ветром. Очевидно, это заставило Цзюнь Мосе ценить свой собственный интеллект.
Он ощущал великолепное чувство выполненной цели, когда создавал что-то из ничего. Как будто он завоевал целый город, будучи безоружным.
Однако это достижение казалось совершенно бесполезным перед лицом грядущего кризиса. Это было, как если бы его достижения рухнули от первого же удара!
Но Цзюнь Мосе не был готов смириться с ситуацией, когда судьба его семьи решалась кем-то другим и была не в его собственных руках. Ведь вполне возможно, что какой-нибудь человек мог уничтожить всё просто от нечего делать. Ему нужно было что-то сделать, чтобы снова чувствовать себя в безопасности, а также подавить эту угрюмость в его сердце.
Поэтому Цзюнь Мосе отчаянно стремился вперёд, чтобы получить силу…
Его стремление вылилось в то, что он всё свободное время торчал в Пагоде Хунцзюнь и создавал таблетки. Или же он занимался и практиковал боевые искусства. Или он бежал в сокровищницу, чтобы очистить свою кровь. Он создал восемнадцать пилюль жизненной связи после трёх успешных попыток за эти двадцать дней. Однако когда дело дошло до таблеток небесной жизненной силы…
Лицо Цзюнь Мосе просто покрывалось потом, а глаза начинали слезиться, когда он только думал об этом…
Он верил, что эти таблетки небесной жизненной силы были самыми важными среди трёх типов таблеток. Поэтому он полагал, что их будет труднее всего создать. В действительности же он на удивление преуспел в самой первой попытке! Кроме того, эта попытка принесла десять идеально круглых и лучших таблеток!
В конце концов, Цзюнь Мосе был сбит с толку.
«Оказалось, что я ошибался. Это были самые простые для создания таблетки! А я считал их… Бедный я… Я всегда считал их самой трудной «горой для восхождения»… Я действительно… ошибся как никогда в жизни…»
