Королевство Грифонов, подземелье Тайрис.
— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя было время, чтобы пойти и проверить аномалии на этот раз, —Лигейн горел любопытством.
— Да, — кивнула Тайрис, не отводя глаз от записей архивов последних десяти лет. Она расследовала тех, кто имел доступ к останкам Безумия Артана, надеясь найти подсказку о злодее, стоящем за угрозой мерзостей. — Ничего особенного. Это был мужской гибрид человека и мерзости, такой же, какой мы впервые и почувствовали. Единственная странная вещь в том, что он прошёл бедствия, похожие на наши. Второй тест был на самоконтроль, как для эволюционирующих зверей.
— Что случилось потом? — Лигейн стремился услышать всю историю.
— Я не знаю, — пожала она плечами. — Я ушла, пока он был в середине сложной попытки самоубийства. Он решил обменять свою жизнь, чтобы спасти кого-то от смерти. У меня нет времени, чтобы тратить его впустую на незначительные вещи. Потерпел он неудачу, или ему всё-таки удалось спасти друга — в любом случае он мёртв.
— Что? — подпрыгнул от удивления Лигейн, комбинированное воздействие всех его четырёх когтей на землю послало небольшой тремор через замок Империи Горгон. Его жители запаниковали, поскольку плавающие замки не должны были подвергаться воздействию землетрясений. — Тайрис, старый друг, услышав твои слова, впервые в моей длительной жизни, я почти соблазнился мыслью управлять страной. Похоже, среди гражданских войн, людей, богов смерти и внутренней борьбы между дворянами и короной твоя жизнь может быть действительно захватывающей. И всё же, почему ты не уничтожила эту новую форму жизни, которая претерпела уже два бедствия за такой короткий период? Что если он выжил? Что если он не будущий Хранитель, а нечто совершенно другое? Очень немногим существам удаётся пройти второе бедствие. Сдержать свои желания самостоятельно — одна из самых сложных вещей. Возможно, мы столкнулись с существом, которое сможет стать на сторону мерзости и пошатнуть баланс, который мы имеем до сих пор. Если аномалия всё ещё жива, мы должны наблюдать за всеми следующими её бедствиями, чтобы понять, что на самом деле происходит. Человеческий Хранитель уже будет достаточно шокирующей новостью, не говоря уже о гибриде!
Тайрис замерла на секунду. Помимо его глупых шуток, слова Лигейна всегда несли большое значение.
— Может быть, ты и прав, — ответила она, пытаясь скрыть своё замешательство. — Я, кажется, помню, что он носил униформу академии Белого Грифона. Я пошлю кого-то, чтобы следить за ним, так что, если твои страхи сбудутся, мы сможем избавиться от него, прежде чем он станет слишком опасным.
***
В течение следующих дней жизнь была беспокойна для большинства верхних эшелонов Королевства Грифонов. Бесчисленные разведчики были отправлены в Кровавую пустыню, чтобы найти местонахождение Балкора. Его смерть была самым безопасным способом предотвращения следующей атаки.
Алхимики Ассоциации магов встретились с трудностями, изучая токсины, извлечённые из нежити. С каждым годом бог смерти делал их более сложными, и с каждым разом они требовали более продвинутые методы в их очистке. Если они отставали в их изучении, их антидоты становились бесполезными.
На этот раз целители собрали большое количество образцов тканей от захваченной нежити. Это позволило им обнаружить фрагменты мерзости, смешанные с плотью, что вызвало шум в области исследований. До этого момента мерзости просто считались ещё одним видом монстров, веткой эволюции магических зверей.
Однако благодаря усилиям Балкора в их стабилизации и десятилетнего опыта королевских целителей в сохранении образцов, человеческим учёным удалось получить более глубокое понимание природы мерзости.
Исследование мерзости стало главным приоритетом. Это помогло бы стражам в создании новых оборонительных массивов, способных ослабить, если не убить, трэллов Балкора.
Остальные четыре из шести великих академий отчаянно нуждались в персонале. Из-за раненых, мёртвых, и тех, кто подал в отставку, чтобы найти менее опасную работу, такую как охотиться на драконов или разминировать взрывоопасные массивы, осталось много учебных классов без присмотра.
Тень Балкора снизила престиж работы профессором в академии — теперь эта работа больше походила на смертный приговор.
Среди директоров, Линьос снова получил короткую соломинку. Он не только должен был найти заслуживающих доверия магов, но также его постоянно донимали директора других академий.
Они больше не видели его как сопливого и высокомерного выскочку, который стал самым молодым главным директором только потому, что он был новым питомцем королевы. Они наконец признали его ценность и блеск его разума. Они были готовы отложить свою гордость наряду со старыми обычаями, часто обращаясь к Линьосу за советом о том, кого нанимать и как изменить свои академии к лучшему.
Он был действительно польщён всем этим вниманием, но он был вынужден проводить половину своего времени, заботясь о других академиях вместо его собственной. И все же Линьос мог только улыбнуться и смириться с этим, он знал, что это была возможность всей его жизни. Если ему удастся получить их доверие и сотрудничество, то система академий, наконец, может быть, изменилась бы навсегда. После того, как Совет директоров принял решение, дворяне могут только соблюдать его.
Это решило бы один из самых насущных вопросов, который в течение многих лет был чумой королевства. Сглаживание деталей, чтобы привлечь на свою сторону достаточно старых благородных семей и предотвратить другие случаи саботажа может занять десятилетия, но это будет хорошим началом.
***
Дом Эрнасов, через пять дней после нападения.
Состояние Лита улучшалось с каждым днём. Лихорадка исчезла и благодаря постоянному уходу, который он получил от семьи и Солус, его сморщенное тело медленно возвращалось в нормальное состояние. И всё же, он всё ещё выглядел как старик и не было никаких признаков того, что он скоро проснётся. Джирни оказалась удивительным хозяином, предоставив семье Лита лучшие комнаты и всё необходимое.
Флория проводила много времени с Реной и Тистой, они либо помогали ей заботиться о Лите, либо заставляли её брать перерыв, чтобы она могла отдохнуть, а Элина и Фрия сменяли их в уходе за Литом.
Когда Лит пришёл в себя во второй половине дня, он уже знал о своём провале. Последнее из того, что он помнил до потери сознания — всё ещё треснутое ядро Защитника. Даже сжигание своей собственной жизненной силы не было достаточным для исправления такого обширного ущерба, не с его собственным ядром, уже работающем на парах и его телом на грани краха. Но всё же он должен был спросить.
[Солус, Защитник…]
Читайте ранобэ Верховный Маг на Ranobelib.ru
[Да, его нет, — ответила она, тщательно избегая лжи. — Сожалею о твоей потере].
Она плакала, вспоминая прощальные слова Защитника. Она должна была найти способ передать их Литу.
«Так и знал. Независимо от того, насколько тяжело я работаю, независимо от того, насколько я пытаюсь, я всегда терплю неудачу, когда это действительно важно», — слёзы побежали вдоль его щеки, они были первыми признаками жизни в течение более чем пяти дней.
— Лит, ты очнулся? — обычно он бы удивился, услышав голос Флории, но теперь он был слишком усталым, чтобы это заметить. Его разум продолжал воспроизводить последние моменты жизни Защитника. Горе снова поразило его, заставляя чувствовать, как сердце сжимается в тисках.
— Да, — Лит не смог узнать свой собственный голос. Он был хрипл и слаб, как шёпот. Он попытался встать, но его руки были слишком слабы для этой задачи. Попытка почти заставила его потерять сознание от перенапряжения.
Лит глубоко вздохнул, но даже это было слишком для его текущего состояния. Он почувствовал, как его лёгкие вспыхнули болью, и он неконтролируемо закашлял. Он услышал чьи-то бегущие шаги и почувствовал, что кто-то помогает улечься поудобней.
Лит узнал аромат Тисты, как только она приблизилась.
— Не перенапрягай себя, братишка. Твоё состояние становится всё лучше, но тебе нужно отдохнуть. Папа скоро будет здесь.
Лит был слишком грустным, чтобы спросить, почему Флория находилась в их доме или что с ним произошло. Единственное, о чём он мог думать, это о том, чтобы найти способ остановить боль. С момента своего возрождения он заботился о том, чтобы держать всех и всё под своим контролем.
Он знал, что не сможет выдержать то, что произошло с Карлом, снова. Его неутолимая жажда власти была способом сбежать от безумия своего цикла смерти и возрождения. Со временем любовь, которую он ощущал к своей семье, превратилась в способ создать небольшую экосистему, где он был богом, и все, о ком он заботился, были обязаны быть в безопасности.
Во-первых, он позаботился о голоде, затем он вылечил Тисту и избавился от всех угроз в этом новом мире, которые могли навредить его семье. Магические звери, преступники в розыске, мерзости, он позаботился о них всех навсегда.
С каждым успехом Лит становился более уверенным в своем плане, пока он не смог успокоить себя, что пока он следует этому шаблону, всё будет хорошо.
Смерть Защитника раздавила эту иллюзию, разрушая убеждения, которые были основой его существования до этого момента. Он продолжал оплакивать не только Защитника, но и себя.
«Если кто-то настолько сильный, как Руман, так легко умер, нет никакого способа сохранить свою семью в безопасности. Они все так слабы. Это всего лишь вопрос времени, прежде чем я потеряю их всех. Мне суждено потерпеть неудачу? Независимо от того, что я делаю, я могу только отсрочить неизбежное».
Рааз приблизился его кровати, и обнял его, чтобы успокоить.
— Сильно болит? Может, дать тебе немного обезболивающих? Пожалуйста, поговори со мной. Скажи мне, что не так.
Он сдерживал свои слёзы. Рааз никогда не видел Лита настолько слабым, как физически, так и умственно. Он боялся, что его состояние может быть ещё серьёзнее, чем казалось, но он не знал, что делать. Это был первый раз, когда его сын нуждался в помощи, но Рааз чувствовал себя совершенно бесполезным. Единственное, что он мог сделать, это оставаться сильным перед ним. Он не хотел добавлять себя в список беспокойств Лита.
— Это не мое тело болит, папа. А потеря. Мой единственный настоящий друг умер сегодня.
Флория почувствовала себя нехорошо от этих слов, но она молчала. Отношения Лита со сколлом казались глубокими, и он был явно растерян, полагая, что это всё ещё второй день атаки.
До того, как его мозг мог понять, что он сделал, Лит, рассказал им всё. Рассказывая Раазу о том, как он и Защитник сражались, когда ему было ещё четыре, как они стали друзьями, когда ему было восемь после того, как он убил Герду, и как с этого момента они проводили всё больше и больше времени вместе.
Он рассказал ему о том, как Защитник научил его быть лучшим охотником, обо всех существах, с которыми они вместе сражались, чтобы сохранить лес Траун и свои семьи в безопасности, пока Лит не присоединился к академии.
Даже если ему удалось оставить Солус и пробуждённых вне своей истории, каждое воспоминание, которым он делился, ухудшало боль. Лит обдумывал все моменты, связанные с Защитником.
— Когда мы встретились, я просто подумал о том, что он окажется тёплой шкурой на зиму. После того, как он пытался подружиться со мной, я использовал его, учитывая его, только как средство для достижения цели. Я эксплуатировал его доброту, чтобы принести еду на наш стол и держать нашу семью в безопасности. Когда я понял, что он был гораздо больше, чем инструмент, я никогда не говорил ему, насколько он был дорог мне. Как дорог тот, с кем можно поделиться своим бременем, тот, с кем я мог бы поговорить обо всех вещах, которые я должен был держать в секрете от тебя и мамы, чтобы вы не волновались. Теперь слишком поздно. Я потерпел неудачу в тот единственный раз, когда он нуждался во мне, и теперь он мёртв. Это всё моя вина. Он бы не покинул лес, если бы я не рассказал ему об академии. Он бы не умер, если б я не был слишком слаб, чтобы спасти его. Он никогда не узнает ни о том, как я раскаиваюсь за все те плохие вещи, которые я думал о нём и ни о том, что встреча с ним изменила мою жизнь. Всё это произошло из-за моей слабости и трусости. Я должен был быть тем, кто умер.
Лит был неспособен принять, что некоторые вещи были неизбежны, эта жизнь не была игрой, где он мог всех спасти, загружая сохранение как в игре до тех пор, пока он не получил бы удовлетворительный результат. Ему нужно было кого-то винить и его первым выбором был он сам.
Все в комнате были шокированы до костей. События, которые Лит считал приятными воспоминаниями, стали худшим кошмаром его родителей. Он откровенно признался, как он снова и снова ставил свою жизнь на кон, раскрывая, что благополучие его семьи было построено на куче лжи и костей.
