После библиотеки-лабиринта мы немедленно отправились к Кидзуне. Тем временем Эснобарт тщательно изучил взятые с собой материалы.
— Судя по всему, содержимое склянки лишает Священное и Клановое Оружие нечестной силы.
— Нечестной силы?.. Разве апатия — это нечестная сила?
Если взять гнев, то он был не столько силой Щита, сколько тьмой в моей собственной душе. Щит впитывал эту тьму, пока не обрёл силу — вот её эта склянка и может устранить? И наоборот — если склянка не подействует на апатию, мы докажем, что гнев и вообще Проклятая Серия — это заранее заложенная в Оружие сила, а вовсе не нечестное дополнение к ней.
— Я понимаю, здесь очень размытая граница. Нам остаётся лишь попробовать и надеяться на лучшее.
— Это точно…
Если склянка поможет Кидзуне, то мы откроем способы борьбы с Проклятием в целом. Правда, пока непонятно, сможем ли мы наладить производство этой жидкости, которая настолько плотная и сильная, что я не могу даже опознать склянку. Более того, я довольно много занимался фармацевтикой, но даже предположить не могу, что это за субстанция. Не то лекарство, не то яд… но оно, по крайней мере, выглядит густым словно кровь.
Безусловно, это очень подозрительная жидкость. Силдину почти тошнит от её плотности. Не представляю, как оно подействует на Кидзуну, но если книги советуют попробовать, то попробуем.
Итак, мы вернулись в больницу, где Ицуки и Фиро по-прежнему сдерживали заражение.
— С возвращением, Наофуми-сан. Судя по вашему виду, вы не с пустыми руками.
— Здрасьте, господин-сама!
— Ага, я вернулся. Мы нашли много интересных вещей, но пока давайте займёмся лечением Кидзуны.
Опасно, конечно, насильно скармливать больной непонятное лекарство, но мы должны попытаться.
— Прошу, Грасс-сан, — Эснобарт вручал Грасс склянку. — Я полагаю, будет достаточно, если вы выльете содержимое на Охотничье Оружие. Желаю удачи.
— В таком случае, я увеличу вашу стойкостью к заражению с помощью музыки.
— Я спою.
Ицуки и Фиро начали выступать. По-моему, они уже отточили групповое выступление. Ицуки вовсю пользуется силой Музыкального Инструмента — вроде бы он один, а музыка такая, словно играет целый оркестр. Да и Фиро поет так, что слышится целый хор.
— Ладно, я понимаю, что у Ицуки есть какая-то особая магия, но Фиро-то каким образом поёт хором?
— У высших разновидностей хамминг ферри несколько голосовых связок. Поэтому они могут одновременно издавать несколько голосов, — пояснил Эснобарт.
Как-то это даже представить страшно.
— Будь у меня такой голос, я бы так магией пользовалась… Правда, не летала бы, — проворчала Силдина.
— Силдина-тян, разве твоя магия зависит только от голоса? — напомнила Садина, и Силдине пришлось кивнуть.
— Нет… Я дроблю свою душу и заставляю разные фрагменты читать разные заклинания. Затем через заклинания могу читать ещё больше заклинаний.
Как-то она очень сложно и путанно объясняет. Да и смысл? Мы ведь всё равно не сможем повторить, даже если поймём, как она это делает.
— Смирись уже. Фиро вон в этом мире не может делать некоторые вещи, доступные Филориалам, и наоборот.
Освоенные здесь навыки выступления приносят пользу и в нашем мире, но меньшую. В том мире эффект есть только от самых простых песен.
Пока мы говорили, Грасс основательно усилили на стойкость к заражению. Крис, кажется, тоже передал ей часть своей силы.
— Я иду на помощь, Кидзуна.
Грасс обронила на проклятое Оружие несколько капель из склянки. Жидкость быстро впиталась.
Через миг по привязанному к Оружию украшению пошли трещины, и оно разбилось.
— Ого.
Надо же, и правда сработало.
— Кидзуна! Скорее поменяй оружие, пока можешь! — обратилась Грасс к лежащей Кидзуне.
— Чего?.. Мне лень, — пробубнила она к нашему удивлению и засопела.
Вот лентяйка! Не знаю даже, что сказать. Жутко становится от того, на что способно Проклятие апатии.
— Пока мы не уберём это оружие, она не придёт в себя… Как же сложно. И кстати, получается, что Проклятие к нечестной силе не относится? — задумался я.
Выходит, нечестной силой было украшение, а Проклятие вполне себе законное.
— Я надеялась, что уничтожение украшения вернёт Кидзуну-сан, но… — Рафталия вздохнула.
Остальные поддержали её кивками.
— Кидзуна! Ты не можешь лежать так вечно! Ну же! Вставай! — Грасс не выдержала и прикрикнула на подругу.
— Хватит на меня постоянно надеяться… м-м…
— Ой…
Почему “ой”? Неужели ты и правда постоянно надеешься на Кидзуну, Грасс? Мне всегда казалось, что Кидзуна просто занимается тем, что ей взбредёт в голову.
— Наофуми-сама, если бы вы слегли с Проклятием и сказали бы мне такие слова, я бы тоже ойкнула.
— Нет, Рафталия, мне кажется, ты в такие моменты держишься получше…
Что, если бы меня поразило Проклятие? Я верю, что Рафталия сумела бы меня остановить. Возможно, силовыми методами, ведь я воспитал в ней привычку преодолевать любые трудности с помощью силы… Может, стоит в будущем общаться с ней так, чтобы она относилась ко мне помягче?
— Кстати, Рен-сан ведь говорил, что Наофуми-сан работает так, что сам стал рабом для всей деревни.
— Ицуки, я тебя просил не поднимать эту тему.
Какой я вам раб! Рен так сказанул, что я заставлю его за это всю жизнь расплачиваться.
— Кидзуна! Если ты собираешься так говорить, начни сначала делать для нас не меньше, чем Наофуми! — Грасс высасывала из пальца новые увещевания и зачем-то вовлекала в них меня.
Чего они все на меня ополчились?
— О-о.
— У-у.
Хватит улыбаться, косатки!
— Думаю, сравнивать её так с Наофуми-самой — это самое…
— Рафталия, или ты сейчас же замолчишь, или я буду весь день ласкать Раф-тян.
— Рафу?
Рафталия послушно кивнула и притихла.
Они так говорят, будто я сам никогда не ленюсь.
— Мне кажется, сравнение не совсем корректное.
О, ну хоть фамильяр Сэйн это сказал. Да, так и есть, я тоже часто отдыхаю. И многое ленюсь делать.
— У-у… — продолжала ныть Кидзуна, отказываясь менять оружие.
Более того — кажется, за время нашего отсутствия её удочка стала ещё опаснее на вид.
— Апатия постепенно съедает её… поэтому и лень стала сильнее, чем раньше.
Похоже, особенность этого Проклятия в том, что если Кидзуна лежит и ничего не делает, заражение становится всё сильнее. Я не исключаю, что с точки зрения раздражения для окружающих апатия — самый противный из грехов. Мало того, что он усиливается от безделья, но и вовсю пытается заразить всё вокруг себя.
— Хорошо хоть, что у неё нет желания использовать проклятые навыки… если бы она постоянно кидала их в нас, вылечить её было бы ещё сложнее.
Кидзуна уже потеряла часть Уровня, так что новые преграды на пути к её лечению были бы очень некстати.
— Кидзуна! Немедленно соберись и поменяй оружие, пока я не разозлилась!
— Лень… о-о… как легко валяться в постели… Работа — занятие для неудачников… Слава хикки…
— Что значит работа для неудачников?! При чём здесь вообще удача?!
— Надо же, миры разные, а поговорки одинаковые.
Видимо, в мире Кидзуны выражение “работа для неудачников” тоже встречалось.
— Наофуми, может, хоть ты объяснишь, при чём здесь удача?
— Насколько я знаю, речь о тех, кому не повезло в войне против общества.
— А кто такие хикки?
— Изначально это молодёжь, которая не работает, не учится и не сидит на курсах, но Кидзуна, кажется, имела в виду просто лентяев.
Мне не нравится это слово, потому что только выпуск из университета отделял меня от такой жизни.
— То есть, она сказала: “Слава лентяям”?
— Да уж, у неё апатия в чистом виде. Боюсь, меня тоже однажды сразит такое Проклятие.
Мечты о попадании в параллельный мир — в первую очередь удел как раз молодых бездельников. Они не понимают, что у попаданцев на самом деле гора работы.
Хотя, в последнее время даже уставшие от рутины люди начали завидовать безработным.
— Действительно, Наофуми-сама, иногда вы выглядите так, будто вас всё достало.
— И я изо всех сил стараюсь, чтобы не опуститься до такого уровня. Еду, например, готовлю.
— Лучше бы ты старался поменьше, — вставила Грасс.
Предложила бы тогда что-нибудь другое.
— О-о… даже дышать — и то лень… Может, кто-нибудь за меня подышит, а?..
Во дела… Как нам избавить Кидзуну от апатии, если она продолжает лениться даже после уничтожения украшения?
— Эснобарт, ты не можешь ничем помочь?
Он же нашёл книгу о борьбе с Проклятиями.
— Э-э… тут сказано, что для победы над Проклятием апатии нужна трудолюбивая душа.
— Трудолюбивая, значит.
Вообще, для полной победы над гневом мне понадобилось милосердие Атлы, так что я прекрасно понимаю, что так просто тут не отделаешься. У меня самого-то никакого милосердия и в помине не было.
Вот и тут то же самое — в душе Кидзуны отродясь не было трудолюбия.
— Кстати говоря, у семи смертных грехов есть и противоположности — семь великих добродетелей. Правда, есть несколько мнений о том, что они включают, — вдруг сказал Ицуки.
— Да, я тоже о них слышал, но там всё как-то совсем мутно, — отозвался я.
У семи смертных грехов есть ещё конкурирующий список из восьми грехов. Но главное, что пытаться сопоставлять грехи и добродетели — гиблое дело. Я не думаю, что они вообще задуманы быть парами.
Но нам, конечно, важнее, что на этот счёт думает Оружие.
— Конечно, свежий взгляд на лечение нам бы сейчас не помешал… Эснобарт, а ничего другого там насчёт лечения апатии не сказано?
— Тут написано, что сила надежды и отваги также может разогнать апатию.
— Фу-у… меня аж тошнит от таких красивых слов, за которыми ничего не стоит.
Читайте ранобэ Восхождение Героя Щита на Ranobelib.ru
— Наофуми-сама, это не те слова, от которых стоит плеваться.
Я всё понимаю, но как такое можно слушать и не морщиться?!
— Сначала трудолюбие Кидзуны, теперь надежда и отвага… Что-то мне кажется, что Кидзуне нужно проявить энтузиазм.
— Мне кажется, вы немного не правы…
— Ну а какая противоположность у лени и апатии? Энтузиазм же.
— Возможно… но что мы тогда должны сделать?
— Наофуми, среди твоей еды есть конфеты с бонусом на энтузиазм, — заявила Грасс, копаясь где-то в окнах Статуса. — Кажется, они называются Радужными Леденцами.
— Предлагаешь их сделать? Есть из чего?
— Кажется, для них нужны довольно редкие ингредиенты…
Возможно, у нас есть нужный рецепт, но я что, должен бегать и искать нужные компоненты? Пока мы медлим, состояние Кидзуны ухудшается на глазах.
Хм, прямо сейчас у Кидзуны выбрана удочка. Охотничье Оружие это огромный арсенал разных инструментов, но у неё выбрана именно удочка.
Эврика!
— Грасс, вот ты вроде бы много времени знаешь Кидзуну. Почему ты выбираешь такие сложные и запутанные пути её спасения?
— Что ты предлагаешь?
— Предлагаю опробовать одну мою идею. Нам сейчас нужно не думать, а любыми способами будить в Кидзуне энтузиазм.
Я посмотрел на косаток.
— О-о?
— У-у?
— Вы думаете, у вас получится? — спросила Рафталия.
— Это уже зависит от Кидзуны.
Мы вынесли Кидзуну из больницы и принесли к порту возле замка. Мы взяли одну из личных лодок Ларка и вышли на ней в открытое море.
— Если не получится, тогда будем думать дальше.
— Кх-х… — стонала Кидзуна, всё ещё не желая двигаться.
Ну что… Ицуки, Фиро и Раф-тян усилили меня на стойкость к Проклятию, и я взял Кидзуну за руку. Заставил её занести удочку и закинуть поплавок в море.
Всплеск был, как от взрыва бомбы. У Кидзуны забрасывание удочки считается атакой?
Вдруг что-то клюнуло, и катушка начала вращаться с бешеной скоростью.
— Давайте, косатки!
Итак, мой план состоял в том, чтобы вытащить Кидзуну в море и пробудить в ней энтузиазм с помощью хорошего улова. Я сразу предположил, что мелкая рыба её не вдохновит, но что насчёт хитрой, сильной рыбы, которая попытается утащить удочку в море?
Для этого плана мне понадобилась помощь Садины и Силдины — лучше них не плавает никто. Они уже поднялись в этом мире до приличного Уровня и получили от Ицуки всяческие усиления. Им должно хватить сил на отыгрыш чего-то посильнее заурядной рыбы.
Суть плана — достучаться до рыбацкой души Кидзуны.
Леска быстро разматывалась, с визгом раскручивая катушку. Я заблокировал катушку, и наша лодка накренилась от силы натяжения.
— Кидзуна… неужели в тебе так мало любви к рыбалке? — прошептал я на ухо Кидзуне.
— Кх-х…
Она по-прежнему ничего не делала и едва не улетела за борт вместе с удочкой.
— Наофуми-сама, мы сейчас перевернёмся! Вы точно хотите продолжать?!
— Вот-вот! — поддакнула Грасс. — У нас тут не Лодка Эснобарта!
— Уа-а-а-а!
— Не волнуйтесь, Лисия-сан. Даже если мы перевернёмся, я исполню мелодию непотопляемости.
Что ещё за мелодия? Мне кажется, или у Ицуки есть волшебные мелодии на все случаи жизни?
— Рафу!
— Мне спеть песню погружения? Мел-тян мне рассказывала, что в море водятся Сирены, от песен которых тонут корабли.
Кажется, мы уже говорили об этом, будучи на Кальмирах. Нет уж, Фиро, думай, прежде чем петь. Иначе я поступлю с тобой так же, как поступил бы с Сиреной или Нереидой.
— Лучше ~~~~
— Госпожа Сэйн предлагает ловить рыб сетью. Ловля удочкой крайне неэффективна.
Сэйн, ну что ты вообще несёшь?
Однако Кидзуна дёрнулась в ответ на её слова. О, неужели процесс пошёл?
Косатки вновь разогнались, и лодка поплыла вслед за ними. Но Кидзуна пока не пыталась их выловить. Да сколько можно? Я чувствую, её Проклятие скоро доберётся до меня. И это несмотря на то, что моё Зеркало тоже даёт мне частичную защиту благодаря поддержке Щита Милосердия…
Ладно, раз ничего другого не остаётся…
— Это всё, на что способна твоя рыбацкая душа? Я разочарован, — презрительно сплюнул я.
Мне показалось, или Кидзуна судорожно вздрогнула? Удочка в её руках изогнулась и задрожала. Это что, начало перехода на следующий уровень силы? Какое же противное Проклятие — растёт от безделья…
Но шли секунды, а удочка не превращалась. Тогда к чему эта дрожь?
Вдруг аура вокруг Кидзуны развеялась, начиная от груди. В следующий миг она резко открыла глаза и топнула.
— Фуо-о-о-о! — взревела она, отмахиваясь от меня, наступила ногой на борт лодки и начала остервенело крутить катушку. — Кх-х… Какое упорство! Какая тяжесть… такую рыбу я ни за что не упущу!
— К-Кидзуна! Неужели ты пришла себя?! — Грасс тут же просияла.
— Поверить не могу… — а Рафталия, наоборот, вздохнула.
— Уа-а-а-а! — воскликнула Лисия.
Ицуки под настроение заиграл что-то веселое.
Ну, здорово же?
— Пурум-пум-пум! Белеет парус рыбака, к рыбалке рвутся наши души, мы ловим рыбу свысока и возвращаемся на сушу!
Фиро спела нечто странное. Что это? Надеюсь не та песня, которая топит корабли?
Я посмотрел на неё вопросительным взглядом. Фиро каким-то образом начала объяснять, не отвлекаясь от пения:
— Я это слышала в одном трактире Кутенро. И у нас в деревне это тоже поют.
В Кутенро много рыбаков. Возможно, она наткнулась на них в одном из портовых городов.
Кстати, Садина и Силдина тоже прекрасно рыбачат, а Рулорона, бывшая деревня Рафталии, когда-то считалась рыбацкой. Неудивительно, что после восстановления в ней вновь зазвучали рыбацкие песни.
Итак, Кидзуна вовсю боролась с уловом под аккомпанемент музыки Ицуки и песни Фиро. Но Садина и Силдина не собирались сдаваться и пытались ещё сильнее разжечь пламя энтузиазма. Нашу лодку швыряет из стороны в сторону. Удочка вновь вздрогнула. Из моря вылетают магические спецэффекты — по словам Грасс, крупные рыбы-чудовища стреляют из воды нитями и магией, сражаясь с рыбаками. Наверняка Садина и Силдина пытаются это имитировать. С помощью ярлыков, не иначе.
— Гн-н-н… эта удочка слишком неудобная! Катушка слишком тяжёлая! Вся удочка слишком тяжёлая! Думаете, я сдамся? А вот и нет! Я не позволю уйти рыбе, которая уже клюнула-а-а-а!
Когда ярость Кидзуны достигла предела, и она вовсю начала бороться с апатией, из удочки повалил дым. Она начала превращаться.
— Кидзуна! — Грасс вновь просияла, когда Удочка Апатии в руках Кидзуны превратилась в другую.
— Гн-н-н-н-н-н… уо-о-о-о-о-о! Мгновенный… Уло-о-о-о-о-ов! — Кидзуна применила навык, выплёскивая из себя Ци.
Из воды вылетели Садина и Силдина в зверочеловеческих формах.
— О-о.
— У-у.
Обе грациозно приземлились в лодку как заправские гимнастки — вот, что значит владение телом.
— Это было очень странное зрелище, — Рафталия выглядела смертельно уставшей.
— Рафу.
— Должен признать, это вполне в духе Кидзуны-сан… — Эснобарт слабо улыбнулся.
— Отлично! Я выдержала! Еле смогла… Так, что это? — вскинув от радости кулак, Кидзуна посмотрела на косаток.
Затем обвела взглядом остальных…
— Ой? Наофуми, что ты здесь делаешь?
Она быстро крутила головой, постепенно вникая в происходящее.
— Давно не виделись… хотя не так уж и давно. Я пытался с тобой говорить, когда мы вылечили твоё окаменение.
— Ах да, я… попала в ловушку типа, который забрал у Ларка Косу… Я помню, как к моему Оружию привязали странное украшение, а потом…
Видимо, у неё провалы в памяти. Но затем…
— Ладно, неважно, надо сделать гётаку[✱]Традиционное искусство оставления отпечатков рыбы на бумаге в честь улова.! Грасс! Видела, что я поймала?!
Вот так не сломленный апатией дух рыбачки и не оставил ни шанса на серьёзный или сентиментальный разговор. Грасс вслед за Рафталией приняла усталый вид.
— Неужели японцы из параллельных миров — поголовно странные люди?
— Наофуми-сама — точно.
Что за грубость! Не надо меня сравнивать с этой безумной рыбачкой!
— О-о, с нас будут делать отпечатки.
— Ага… я сделаю всё, чтобы выглядеть больше тебя, Садина.
— О-о? Ты правда думаешь, что сможешь победить меня?
— Втяни грудь. Отпечатки не для таких целей делают.
— Гм… кажется… меня обманули, — пробубнила Кидзуна.
После дурачеств косаток она отказалась от мысли о гётаку.
— Кю!
Крис, помогавший под водой косаткам, выпрыгнул из воды и показал жестом, что миссия выполнена.
— Кстати, мне показалось, или кто-то предложил мне закинуть сеть?! Я на такое никогда не соглашусь!
— Мою рыбалку с гарпуном ты тоже не одобришь? — спросила Садина.
— Разумеется! Рыбалка с удочкой — высшее искусство! Это поединок с рыбой!
— Ну-ну, — буркнул я.
Какая, в конце концов, разница? Главное, что мы освободили Кидзуну от власти Удочки Апатии и благополучно вернули в строй.
