Как раз когда она думала об этом, пришла Императрица Сянь Дэ. Она переоделась, но одежда, в которую облачилась женщина, оказалось белым тонким платьем, на которым был вышит мятлик. Нельзя было отрицать, что Императрица Сянь Дэ без официального наряда Императрицы выглядела совершенно другим человеком. Шэнь Мяо внимательно посмотрела и заметила, что брови Императрицы Сянь Дэ выглядели лёгкими, но шли ей, и она действительно воплощала стиль историков и была немного похожа на Пэй Лана, но больше обнимала ветер, чем Пэй Лан.
Она подошла и села рядом с Шэнь Мяо, прежде чем взять чашку чая:
— Я действительно устала ночью, и хочется немного согреться, выпив чая.
Тао Гугу внезапно опустилась на колени:
— Ваше Сиятельство, как в такой момент у вас всё ещё есть настроение пить чай?
Императрица Сянь Дэ была поражена:
— Что это? — в её голосе слышалась лёгкая строгость.
Тао Гугу осталась неподвижной, продолжая стоять на коленях, но заговорила с некоторой печалью и негодованием:
— Её Светлость Супруга Цзин беременна. Она беременна, но даже так ещё и хочет подставить Вас. Вы продолжаете терпеть это. До каких пор это будет продолжаться?
Эти слова превзошли то, что служанка должна говорить хозяйке, и поэтому атмосфера быстро стала холодной. Шэнь Мяо посмотрела на Императрицу Сянь Дэ, но та молчала, держа чашку в руке. Спустя время Императрица Сянь Дэ заговорила:
— Цю Шуй, ты следовала за Бэнь Гун столько лет, и Бэнь Гун видела в тебе семью, но ты перешла границу.
Тао Гугу отказалась вставать.
Через некоторое время Императрица Сянь Дэ вздохнула:
— Не бери в голову. Лу Цзин не знала, что беременна. Бэнь Гун хорошо знает темпераменты Лу Цзин. Если бы она знала, что беременна, то не использовала бы ребёнка в своей утробе, чтобы подставить Бэнь Гун. Она бы защищала «драконье семя» и не допустила бы, чтобы с ребёнком что-нибудь случилось.
— Но это факт, что Супруга Цзин беременна, — Тао Гугу подняла голову. — Ваша Светлость, сами подумайте!
Шэнь Мяо больше не могла молчать и сказала:
— Слова Тао Гугу не ошибочны. Нужно тщательно обдумать вопрос о Супруге Цзин. Но это не ради Императрицы. Даже учитывая нынешнюю ситуацию с семьёй Лу, Её Светлость Императрица не может быть просто наблюдателем.
Императрица Сянь Дэ удивлённо посмотрела на неё, не ожидая, что Шэнь Мяо заговорит в такой момент, но быстро улыбнулась:
— Похоже, Цзин Син много говорил с тобой. Цю Шуй, вставай, — Императрица Сянь Дэ обратилась к Тао Гугу: — Бэнь Гун не станет повторять дважды.
Императрица Сянь Дэ произнесла эту фразу приказным тоном, и Тао Гугу заколебалась, прежде чем наконец встать.
Императрица Сянь Дэ посмотрела на Шэнь Мяо:
— Я позволила тебе увидеть шутку. Цю Шуй очень близкий человек для Бэнь Гун, заботиться о Бэнь Гун от всего сердца, поэтому её слова могут быть несколько тревожными. Однако её сердце родом из хорошего места, — затем она вздохнула: — На самом деле, Бэнь Гун всё это время думала, что Лу Чжэнь глупа и Бэнь Гун презирает соревноваться с ней, но теперь кажется, что именно Бэнь Гун допустила оплошность. У Лу Чжэнь всё ещё есть некоторые возможности, поскольку она смогла избежать стряпни, и смогла забеременеть, вынашивая ребёнка Императора.
Отвар, чтобы избежать беременности. Шэнь Мяо услышала ключевые слова. Императрица Сянь Дэ только что рассказала ей о тайне Дворца. На самом деле, чем больше она будет знать, тем опаснее это станет, поскольку те, кто знает о частных секретных делах, в конце концов станут удобрениями для цветов Дворца. Однако никто не знал, почему, но она чувствовала, что когда Императрица Сянь Дэ говорила с ней об этих вещах, это было только потому, что она хотела поделиться с ней, а не защищаться от нее позже из-за лишних знаний.
— Ты умный человек, поэтому можно догадаться, что ты заметила, что у Императора нет детей во Дворце. Это не связано с наложницами или самим Императором, причина в том, что все они пьют эту смесь, чтобы избежать беременности. Лу Цзин сначала тоже пила её, и кто знает почему, но, скорее всего, она использовала некоторые методы, чтобы забеременеть Семенем Дракона. Это первый случай во Дворце, — закончив говорить, она, казалось, подумала о чём-то другом и улыбнулась: — Возможно, это не первый случай. У Бэнь Гун и раньше был ребёнок, но случился выкидыш.
Когда Тао Гугу услышала это, её глаза слегка покраснели.
Руки Шэнь Мяо, державшие чашку чая, дрожали, но она ничего не говорила.
— Император думает, что ты недостаточно хороша только потому что для него Цзин Син — это самое важное. Даже будь девушка феей, скорее всего, она не будет достойна даже упоминания в его глазах. В начале Цзин Син сказал, что хочет жениться на женщине из Мин Ци, поэтому Император поручил людям расспросить о многих ваших делах. Услышав обо всём этом, он сказал Бэнь Гун, что у тебя злое сердце, — Императрица Сянь Дэ внезапно сменила тему и посмотрела на Шэнь Мяо. — Однако, глядя на тебя сейчас, Бэнь Гун чувствует, что ты очень добра.
Шэнь Мяо была озадачена, слушая как Императрица Сянь Дэ продолжила:
— Ты, очевидно, хочешь спросить о выкидыше Бэнь Гун, но боишься, что это повлияет на чувства Бэнь Гун, и поэтому не спрашиваешь.
Шэнь Мяо мягко сказала:
Читайте ранобэ Возрождение Злобной Императрицы из Военной Династии на Ranobelib.ru
— Я не посмею…
— На самом деле, ты очень откровенная и искренняя. Цзин Син действительно нашел интересную жену. Бэнь Гун ты нравишься ещё больше, — Императрица Сянь Дэ улыбнулась, прежде чем продолжить: — На самом деле, это осталось позади, так что Бэнь Гун чувствует себя спокойно. В начале, когда Бэнь Гун была беременна, Лу Чжэнь добавляла холодную траву в закуски, которые готовили Императорские кухни. Всего немного, и ребёнок Бэнь Гун исчез. В то время Лу Чжэнь только вошла во Дворец и находилась в «привилегированном» периоде. Семья Лу наблюдала, а Его Величество не мог сильно наказать её. Бэнь Гун чувствовала, что не сможет иметь детей.
Просто слушая, Шэнь Мяо уже смогла догадаться о душераздирающей боли женщины. В её предыдущей жизни во внутреннем Дворце Мин Ци наложницы сражались друг с другом за любовь и благосклонность монарха, таким образом, внутренний Дворец — поле битвы для женщин, и когда женщины становились порочными, они были более ужасающими, чем мужчины. Было много детей Супруг, которые стали жертвами в такой ситуации. Однако как бы ни была порочна наложница, в тот момент, когда она теряла ребенка, она безнадежно плакали. Неужели эта спокойная и кроткая Императрица перед ней тоже испытывала такое отчаяние? Потребовалось много времени, чтобы шрам зажил, но только она сама знала о боли от шрама.
Самое отвратительное было то, что она не могла даже отомстить за своего ребёнка. Почему все сложилось так?
— Ты не должна винить Его Величество и не должна жалеть Бэнь Гун. Даже при том, что Бэнь Гун действительно жалкая, Бэнь Гун также стала злым человеком, — сказала Императрица Сянь Дэ: — После выкидыша Бэнь Гун больше не может иметь детей, поэтому в этой жизни у меня не будет собственного ребёнка. Таким образом, Император не позволял всем женщинам в этом Внутреннем Дворце носить своих детей. Бэнь Гун не живёт хорошо, поэтому все не могут жить хорошо.
Шэнь Мяо была поражена.
Из-за того, что Императрица Сянь Дэ не могла рожать детей, Император Юн Лэ не позволил всем женщинам во Дворце рожать?
Значит Император Юн Лэ действительно любит Императрицу Сянь Дэ, но если он действительно любит её, то почему он позволил Императрице Сянь Дэ страдать от такой большой обиды? Даже если Императрица Сянь Дэ молчала, Император Юн Лэ сам должен был хотеть уничтожить убийцу, так почему он сделал её своей любимой супругой?
Шэнь Мяо чувствовала, что секретов у Императорской семьи Великого Ляна ничуть не меньше, чем в Мин Ци.
Когда Императрица Сянь Дэ увидела её испуганный взгляд, она внезапно улыбнулась:
— Ты действительно веришь в это. Как Его Величество мог отказаться от всех детей наложниц из-за Бэнь Гун? Цзин Син может это сделать, потому что ему повезло быть Цзин Сином, но удача Императора не так хороша, так как он Император.
В этом предложении было гораздо больше смысла, поэтому Шэнь Мяо не знала, как продолжать разговор.
— Но ты права в своих словах. Естественно, нужно планировать будущее. Ребёнок Супруги Цзин появился в удобное время, так как этот ребёнок временно защитит её жизнь, но вот семье Лу не повезет, — Императрица Сянь Дэ слегка улыбнулась, но улыбка стала резкой…
* * *
— Ребёнка нельзя оставить, — в Императорском Кабинете, взгляд Се Цзин Сина был холодным, когда он говорил с Императором.
— Чжэнь знает, что этого ребенка нельзя оставить, и если это возможно, то Чжэнь хочет дать ей чашу лекарства, — Император Юн Лэ говорил безразлично, как будто человек, который будет страдать от лекарства, был не его ребенком, а кем-то другим.
— Тогда почему ты этого не делаешь? — резко спросил Се Цзин Син.
— Цин Чжэнь этого не позволяет, — сказал император Юн Лэ.
Цин Чжэнь — имя Императрицы Сянь Дэ до замужества, и это имя долгое время не произносилось из уст Императора Юн Лэ.
Через полминуты Се Цзин Син насмешливо расхохотался:
— Сердце Императорской Сао всегда было мягким и, возможно, из-за жалости к смерти своего ребёнка.
— Се Юань! — эти слова, казалось, затронули больное место Императора Юн Лэ, и он впился взглядом в собеседника.
Но это вызвало лишь небрежную улыбку Се Цзин Сина:
— Так что же можно сделать сейчас? Я не забочусь о Лу Цзин и не хочу обращать никакого внимания на этого ребёнка. Семья Лу приходила и уходила с абсолютной уверенностью, что ребёнок в утробе Лу Цзин — это талисман. Как можно сделать им такой большой подарок?
Для Императора, не имеющего потомков, внезапное появление ребёнка — это спасительная соломинка. Независимо от того, насколько против был Император Юн Лэ, положение монарха окажется у ребёнка в утробе Супруги Цзин. Таким образом, после того, как семья Лу пришла взглянуть на беременность Супруги Цзин, они не подняли шума и не поссорились, а быстро ушли. Возможно, в их глазах положение Императрицы Сиань Дэ больше не имело значения, и она даже не успели начать сожалеть. Сила была в их доброте.
Но разве можно спать спокойно и без забот?
С древних времен существовала поговорка, что трудно предвидеть будущие события.
— Семья Лу всегда забывала о главном. Ты и я носим фамилию Се, и в нашем теле течет кровь семьи Се, — равнодушно сказал Император Юн Лэ. — Люди семьи Се все безжалостны и бесчувственны.
