В тот же вечер мы отправили в Эренфест список вопросов, связанных с труком, и получили ответ уже на следующее утро. Очевидно, это был очень важный вопрос.
— Вильфрид, что там написано? — спросила я.
— «Вести переписку с королевской семьей — это работа ауба, перестаньте совать свой нос куда не следует. Любые письма, отправленные вами, проходят множество проверок, что может привести к раскрытию секретной информации злоумышленнику, который воспользовался труком». Там также сказано: «Я не могу доверить эту работу вам, не зная, какую секретную информацию нашего герцогства вы раскроете миру».
Это было справедливое замечание. Трук уже был знаком некоторым взрослым служащим Эренфеста, и вполне вероятно, что центральные служащие того же поколения знают о нем еще больше.
— Самое главное, — продолжал Вильфрид, — если трук действительно был использован против рыцарей Центра, то это означает, что есть некто опасный либо в ордене центральных рыцарей, либо в самом Центре. Отец не желает, чтобы мы ввязывались в такое опасное дело. А также упомянул, что обсудит это напрямую с королевской семьей, так как ему уже нужно поговорить с ними о проведении тобой церемонии звездного сплетения.
Я кивнула, решив оставить все дела с труком Сильвестру. Если бы кто-нибудь спросил нас, как мы сами узнали о труке, нам бы не удалось избежать упоминания Георгины. Однако не получив информации о зимней чистке мы не знали что можно обсуждать. Лучше было позволить ему разобраться с этим, чем самим начать беседу и в конце концов нарваться на выговор.
— Это письмо можно описать как приказ «не ввязывайтесь в этот дело», написанный сотней разных способов. Будь осторожна, Розмайн, — указал Вильфрид.
— Непременно. Моя единственная задача на сегодня — пойти в лабораторию учителя Хиршуры и проверить наши совместные исследования с Аренсбахом.
— Согласен. Я буду помогать в наших исследованиях с Древанхелем. Видимо, когда дело касается улучшения качества нашей бумаги, нам потребуется как можно больше маны.
Взяв письмо Фердинанду, я отправилась в лабораторию Хиршуры. Лизелетта, Гретия, Теодор и Лауренц сопровождали меня. Все остальные были завалены подготовкой к состязанию герцогств. Брюнхильда руководила слугами-учениками, а служащие-ученики были завалены работой над нашими совместными исследовательскими проектами с Древанхелем и Дункельфельгером. Рихарда суетилась, поддерживая связь с Эренфестом и готовилясь к приему Фердинанда.
— Сегодня Матиас проводит день в библиотеке с Леонорой, изучая магических существ, — объяснил Лауренц. — Только благодаря ее знаниям мы смогли победить в прошлом году. Тем временем Юдит отрабатывает дальние атаки, ведь ее меткость может полностью перевернуть ход битвы.
Теодор кивнул в ответ, на его губах играла гордая улыбка. Все усердно работали, поэтому я тоже должна была стараться изо всех сил.
***
— Учитель Хиршура здесь? — спросила Лизелетта, объявляя о нашем прибытии.
Раймунд вышел поприветствовать нас, судорожно поправляя свои грязные черные волосы. Вероятно, он нечасто выходил из лаборатории сейчас, когда на носу было состязание герцогств .
— Мои искренние извинения, но я должен попросить вас подождать минутку, — сказал он. — Мы находимся в процессе уборки.
Все это время его взгляд был прикован к тележке позади меня. Он напоминал мне животное во время кормежки.
Раймунд снова закрыл дверь, и в этот момент Лизелетта захихикала.
— Вчера вечером и сегодня утром мы отправили им ордоннанцы с напоминанием о вашем визите, но я вижу, что они все еще не готовы.
Неудивительно. Вероятно, вчера вечером они отдали приоритет своим исследованиям и только утром, получив второй ордоннанц, поспешно приступили к уборке.
К тому времени, когда дверь снова открылась, Раймунд и Хиршура были в полном порядке. Я вошла в лабораторию и сразу же спросила Раймунда о последних новостях.
— Раймунд, я получила письмо от Фердинанда. Как продвигаются твои исследования?
— Мне разрешили представить наши инструменты для записи звука и для библиотеки. Если возможно, я бы хотел, чтобы вы также изготовили для меня кое-что еще.
Кроме магического инструмента, светящего на книги в определенное время, он использовал исследования о Шварце и Вайсе для создания магического инструмента для поиска книг и документов. Этот новый инструмент расходовал гораздо меньше маны, чем два шмила, поскольку он не двигался и не говорил.
— Мы занимались этим исследованием вместе, — отметила Хиршура, — но при всем уважением я откажусь от участия в этом мероприятии. Эренфесту и так уже есть что представить в этом году.
Обычно она сама представляла свои результаты, но в этом проекте она доверила все Раймунду.
Хиршура продолжила:
— Это ценное, но немного пресное исследование. Из-за малого количества библиотек, магический инструмент, предназначенный для них, привлечет очень мало внимания, особенно по сравнению с вашими исследованиями по получению божественной защиты или новыми бумажными магическими инструментами, которые делает Эренфест. Инструмент, для поиска книг и документов, будет интересен только служащим, учитывая, как мало документов у большинства людей и как легко с ними работать.
Тем не менее, я была рада, что у нас все получилось.
— Иными словами, — сказала я, — мне нужно создать больше библиотек. Я немедленно начну…
— Библиотеки со временем возникнут и без вашего участия. Создание прототипа гораздо важнее.
«Важнее? Так грубо…» — мысленно возмутилась я.
Хиршура прервала меня прежде, чем я успела рассказать всем о своем грандиозном плане наполнить мир библиотеками. Я опустила плечи и повернулась к Раймунду.
— Раймунд, в рамках нашего исследования с Древанхелем, Эренфест сейчас занимается созданием книг, которые возвращаются на свои места на полке. Не позволишь ли ты нам воспользоваться магическим кругом, который ты изменил для меня раньше?
— Я не думаю, что вам нужно мое разрешение на использование бумаги Эренфеста и ваших собственных магических кругов, — ответил Раймунд. По выражению его голубых глаз я поняла, что он искренне недоумевает, поэтому я постаралась объяснить. Его работа дала нам то, чего больше ни у кого не было.
— Мы намерены дать понять, что вы улучшили магический круг для нас, — сказала я. — Ты должен заявить о себе, Раймунд, иначе тебе будет сложно найти хорошего покровителя, и в конечном итоге ты потерпишь неудачу как исследователь.
Для бедного дворянина, у которого плохие отношения с семьей, Раймунд казался чрезвычайно не привязанным к собственным исследованием и творениям. На месте Бенно я бы сейчас точно разразилась громом.
«Не отдавай все бесплатно, идиот!»
— Насколько я помню, в дворянской академии Фердинанд сколотил огромное состояние, продавая созданные им технологии и магические инструменты, — сказала я. — Позаботься о том, чтобы не прогадать, Раймунд.
— Я постараюсь…
— Госпожа Розмайн, — вмешался Хиршура, — хватит о деньгах. Продавать свои исследования следует только тогда, когда нужно покрыть расходы на новые исследования. Именно так мы с Фердинандом и поступаем. Давайте сосредоточимся на состязании герцогств, осталось не так много времени.
Думаю, Хиршура была довольно умна, раз у нее были исследования, которые она могла просто продать, когда ей нужны были деньги. Меня немного беспокоило, что она, возможно, сидит на золотой жиле и ничего с ней не делает… Впрочем, это не мое дело — не стоит вмешиваться больше, чем я уже сделала.
— Раймунд, как вы сообщите о своих выводах учителю Фраулерм? — спросила Хиршура.
— Она уже видела прототип, так что больше ничего говорить не придется. Тем не менее… она была довольно раздражительна, когда я на днях спрашивал у нее окончательного подтверждения.
Фраулерм, очевидно, утверждала, что наши исследования никоим образом нельзя считать «совместными», поскольку идеи выдвинул Раймунд, а проверял их его наставник Фердинанд. Она сказала, что я не вношу достаточного вклада, чтобы оправдать участие Эренфеста, и предложила считать меня не более чем «помощником». Конечно, Раймунд возражал и утверждал, что без меня он не смог бы изготовить прототипы. В конце концов, ему удалось решить этот вопрос, деликатно пригрозив проконсультироваться с господином Фердинандом и госпожой Дитлиндой.
— Очень удобно, что госпожа Дитлинда постоянно оказывает поддержку, ведь наши исследования отражаются на ее женихе.
После нашего семейного чаепития Дитлинде даже устроила Фраулерм суровый выговор. «Как смотритель общежития, вы не смогли справится с отчетами, и опозорили не кого иного, как будущего ауба Аренсбаха», — сказала она. Возможно, именно это подтолкнуло Фраулерм передать мой отчет Фердинанду.
Пока я размышляла над ситуацией, мне вдруг пришла в голову одна мысль.
— Раймунд я должна спросить… что на самом деле думают студенты Аренсбаха об учителе Фраулерм? Неужели все молча принимают ее тиранию?..
— Ну, она становится такой требовательной только в вопросах касающихся вас или Эренфеста. Она винит вас в том, что вы заставили ее младшую сестру пережить страшное испытание, когда она была наказана вместе с ее мужем, графом Биндевальдом, которого «намеренно заманили в ловушку». С тех пор госпожа Георгина пытается искупить «преступления» вашего герцогства, помогая учителю Фраулерм, как только может.
«Граф Биндевальд — это тот похожий на жабу человек, разбушевавшийся в храме, верно? Все, кто с ним связаны, на мой взгляд не очень хорошие люди. Думаю, мы с Фраулерм никогда не будем друзьями», — заключила я.
Теперь, поняв, почему Фраулерм была так враждебна ко мне, я поняла, что лучшим вариантом будет держаться от нее на расстоянии.
— Благодаря этим обстоятельствам ей удалось наладить отличные отношения с учениками, которые недолюбливают Эренфест, — продолжил Раймунд. — Например, с учениками, которые не смогли принять участие в ритуале посвящения после того, как они не смогли пройти через ваш щит.
Не все ученики Аренсбаха были отброшены щитом, но я точно помнила двоих, которые не смогли пройти внутрь.
Раймунд отвел взгляд, словно не зная, как сформулировать следующие слова.
— Они очень грубо высказывались о вас, госпожа Розмайн. Будучи родом из Веркштока, они были обижены на вас и ваше герцогство за отказ прислать необходимую ману.
Вдобавок ко всему, эти две девушки теперь злились, за то что я опозорила их перед королевской семьей. Фраулерм, очевидно, утешала их, одновременно оскорбляя меня, что зародило в них странное чувство товарищества.
— Конечно, не все в Аренсбахе чувствуют то же самое. Служащие-ученики, присутствующие на ритуале, рассказали нам все, что там произошло, и объяснили практическую пользу получения божественной защиты от большего числа богов. Господина Фердинанда сейчас очень ценят благодаря бывшей должности главного священника и его знакомству с ритуалами.
— Понятно. Я рада, что была ему хоть немного полезна.
Довольная собой я повернулась к Лизелетте, и подала ей знак подойти. Она плавно шагнула вперед и вручила Раймунду письмо.
— Пожалуйста, передайте это письмо господину Фердинанду, — сказала я. — В нем описано, что ему нужно взять с собой на состязание герцогств, так что чем скорее он его получит, тем лучше.
Раймунд принял письмо и сказал:
— Понял. Я вернусь в общежитие, пока вы будете заниматься смешиванием.
Я почувствовала облегчение, но Хиршура удивленно посмотрела на меня.
— Господин Фердинанд собирается приехать на состязание герцогств, а не только сопровождать свою невесту во время церемонии награждения? — спросила она. — Насколько мне известно, у Аренсбаха нет кандидатов в аубы, которые могли бы остаться в Аренсбахе в его отсутствие. Как долго он пробудет здесь?..
Действительно, Дитлинда и Летиция были единственными кандидатами в аубы Аренсбаха. Хотя Фердинанду доверяли административную работу, он все еще считался подданным Эренфеста. Ему не было никакого смысла присутствовать. Особенно когда больной ауб и первая жена Аренсбаха, Георгина, также должны были участвовать.
Пока я размышляла над этим вопросом, заговорил Раймунд. Будучи учеником из Аренсбаха, он лучше разбирался в вопросе.
— В Аренсбахе есть несколько дворян, которые когда-то были членами нашей герцогской семьи, прежде чем их низвели до высших дворян. Они возьмут на себя обязанности во время состязания герцогств. Хотя дипломатические вопросы должны решаться членами герцогской семьи, это не относится к вопросам, находящимся в пределах герцогства. И, насколько мне известно, основание не иссякнет если всего лишь один или два дня не пополнять ману. Я прав?
Я кивнула.
— Это правда, основание герцогства может день или два обходиться без новой маны, но в Эренфесте у нас всегда есть хотя бы один человек, который остается дома, чтобы пополнить ману на случай непредвиденных обстоятельств. Полагаю, это одно из различий между двумя нашими герцогствами.
«Я и так сильно отстаю в понимании дворянской культуры, а ведь в каждом герцогстве есть свои уникальные особенности… Блин, как же сложно».
***
Вскоре Раймунд вернулся в свое общежитие, а я занялась смешиванием. На этот раз я изготавливала магический инструмент, который он исследовал вместе с Хиршурой. Моя первая мысль была: «Почему они не сделают его сами?», но Хиршура быстро переубедила меня несколькими простыми словами: «После состязания герцогств я предоставлю вам этот инструмент. Он предназначен для использования в библиотеках, так что лично мне он не пригодится». Теперь я посвящу себя тому, чтобы сделать его совершенным.
«У моей библиотеки будет своя собственная поисковая система!»
Я начала закладывать в горшок для смешивания ингредиенты, которые приготовила Хиршура, и перемешивать их. Во время работы мы болтали все время, но у нас был только один общий интерес — Фердинанд.
— И вот, — сказала я, — Госпожа Дитлинда попросила Фердинанда поприветствовать ее в утро выпускной церемонии, как в сцене из «Историй любви дворянской академии». Вот почему он не может остаться в общежитии Аренсбаха и должен спать в комнате для чаепитий Эренфеста.
На лице Хиршуры появилась полуулыбка.
— О боги. Подумать только, что Фердинанд согласился подыгрывать такому эгоизму…
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Вздохнув я отметила, что Фердинанду важно поддерживать хорошие отношения с Дитлиндой, на что Хиршура сказала, что это скорее говорит о его искреннем желании вернуться в Эренфест.
— Что? — спросила я.
— Ему бы хватило пары фраз сказанных госпоже Дитлинде, чтоб с легкостью обеспечить себе место в общежитии Аренсбаха, или отдохнуть здесь, в моей лаборатории, занимаясь исследованиями. Тот факт, что вместо этого он решил провести ночь на скамье в комнате для чаепитий, означает, что он очень хочет вернуться в Эренфест.
Хиршура знала Фердинанда гораздо лучше, чем я, и, услышав ее слова, меня охватило странное чувство — что-то вроде радости и грусти одновременно. Возможно, для такого замкнутого человека, как Фердинанд, все те разы, когда он писал о желании заниматься исследованиями, на самом деле были его способом сказать: «Я хочу домой».
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы достойно встретить Фердинанда, — заявила я.
— Тогда, пожалуйста, передайте это ему, — сказала она. — Это расшифровка уже проведенного исследования по Шварцу и Вайсу, а эти документы содержат мои собственные выводы.
Не жестоко ли было давать Фердинанду такие документы? В своем письме он ясно дал понять, что именно по этой причине он не хочет оставаться в лаборатории Хиршуры.
— Учитель Хиршура, вы намерены не дать господину Фердинанду выспаться? — спросила я.
— Разве вы уже не делаете этого, госпожа Розмайн? Каждый ваш поступок только добавляет ему головной боли. Приглашение королевской семьи на ритуал, поставленный на кон брак в диттере с Дункельфельгером… Я полагаю, что любая лекция, которую он приготовил для вас, будет стоить ему гораздо больше, чем ночь сна. Провести это время за неспешными исследованиями было бы для него гораздо лучше.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.
Хиршура продолжила:
— Существует ли хоть одна реальность, в которой такое количество членов королевской семьи, участвующих в религиозной церемонии, не станет горячей темой для обсуждения во время состязания герцогств и церемонии награждения? Учителя, которым до сих пор приходилось полагаться на отчеты студентов, с нетерпением ждут результатов вашего исследования. Оно, несомненно, привлечет больше внимания, чем все, что будет представлено на состязании герцогств. Полагаю, господин Фердинанд захочет узнать подробности.
— Эмм…
Я уже представляла, как Фердинанд будет ругать меня без остановки с момента нашей встречи, и мое настроение стремительно падало. Мне нужно было сделать всё возможное, чтобы получить хотя бы одно слово похвалы до того, как это произойдет.
Увидев, что я погрузилась в раздумья, Лизелетта налила Хиршуре чашку чая.
— Учитель Хиршура, как теперь другие герцогства отзываются об Эренфесте? После ритуала посвящения госпожа Шарлотта обнаружила, что получает больше слов похвалы и лестных улыбок во время чаепитий, которые она посещает. Мы ожидали, что некоторые герцогства начнут пытаться склонить нас на свою сторону, но после нашей игры в диттер негативные слухи исчезли так быстро, что это почти стало беспокоить.
И эти изменения не ограничились чаепитиями с кандидатами в аубы — они затронули и собрания слуг и служащих.
Гретия кивнула.
— Малые и средние герцогства, которые раньше вели себя враждебно, после того, как не смогли принять участие в ритуале, изменили свое отношение к нам после игры в диттер. Теперь они улыбаются нам, хоть и с явной злобой в глазах. Если вы знаете причину, учитель Хиршура, то мы просим вас оказать содействие как смотрителя общежития.
Хиршура опустила глаза в раздумье.
— Герцогства, принявшие участие в ритуале, получили похвалу непосредственно от зента и предварительную информацию о том, как получить божественную защиту. Неудивительно, что они стали менее открыто проявлять негативное настроение, и теперь, когда связь Эренфеста с королевской семьей стала очевидной, вполне естественно, что некоторые из них начали пытаться склонить вас на свою сторону.
Это было общим и вполне очевидным описанием, сказанным так, как будто этот вопрос не имеет к ней никакого отношения.
Затем Хиршура посмотрела на моих слуг.
— Однако, как вы заметили, их улыбки лишь скрывают их истинные чувства. Я и сама не слышу ничего, кроме критики. Вдобавок ко всем негативным слухам об аубе, которые и так упорно ходили, многие теперь возмущены хитростью Эренфеста.
Те, кто надеялся, что сможет принять участие в наших совместных исследованиях, вскоре оказались вынуждены играть в диттер. Затем, пережив игру и понеся тяжелые потери, все враждебно настроенные, не смогли пройти сквозь мой божественный инструмент, причем на глазах у королевской семьи. Впоследствии, пытаясь сохранить лицо, они вняли призыву рыцарей центрального рыцарского ордена, но узнали, что рыцарями манипулировали и они действовали не по приказу короля.
— Все считают что в центре всего этого стоит Эренфест и Дункельфельгер, и в результате оба герцогства заслужили много гнева. Однако мне кажется, что Эренфест, как более слабое из двух, несет на себе основную тяжесть их негодования.
— Понятно… — пробормотала Гретия. — Тогда нам придется быть осторожными не только в этом.
Хиршура уверенно кивнула в знак согласия.
— Возможно, вы не осознаете этого, поскольку не были студентами в то время, но всего несколько лет назад Эренфест находился в самом низу рейтинга. После гражданской войны его положение поднялось, но только потому, что позиции проигравших герцогств снизились. Другими словами, Эренфест ничего не сделал, чтобы заслужить свое новое место в рейтинге, а теперь, что должно показаться мгновением ока, он налаживает связи с королевской семьей. Я полагаю, что число завистливых герцогств и дворян гораздо больше, чем вы ожидаете.
Я помнила, как Корнелиус говорил, что все было совсем иначе, чем тогда, когда он только поступил в дворянскую академию, но я понятия не имела, как относились к Эренфесту, когда он был герцогством низшего ранга.
— Раньше, — продолжала Хиршура, — многие утверждали, что тенденции Эренфеста не продержаться долго. Но в этом году они уже утверждают, что ваше продвижение по рейтингу обусловлено исключительно влиянием госпожи Розмайн. Как все понимают, она ответственна за ваши тенденции, ваши совместные исследования с более крупными герцогствами и ваши связи с королевской семьей.
— Но я бы не смогла добится этого сама… — сказала я. Будь то повышение рейтинга нашего герцогства или создания печатной промышленности, я всегда полагалась на помощь других.
Выражение лица Хиршуры немного ожесточилось.
— Действительно, эти достижения были достигнуты не только благодаря вашим усилиям… но они не могли бы произойти без вас. Вы должны пересмотреть свое понимание того, как другие герцогства воспринимают вас.
В их глазах я была кандидатом в аубы с избытком маны, знаниями для изобретения новых направлений и технологий, первоклассными оценками, связями с королевской семьей и божественной защитой от несчетного количества богов. Я была настолько желанной, что Дункельфельгер пытался захватить меня силой, хотя я уже была помолвлена.
— Несмотря на все это — продолжала Хиршура, — мне лично приятно видеть Эренфест таким единым, каким он стал при вас. Поэтому я прошу вас быть осторожнее. Не упускайте из виду свое окружение.
— Хорошо, — ответила я, продолжая перемешивать ингредиенты.
***
— Я отправил письмо, — объявил Раймунд по возвращении, а потом жалобно вскрикнул, увидев, что Хиршура уже ест за столом.
— Не беспокойся, — сказала она. — Я отложила твою порцию.
Его беспокойство сразу же исчезло. Он сел и тоже начал есть.
Лизелетта, прислуживающая за столом, стала наливать Раймунду чай. — Господин Раймунд, — сказала она, — если вы не возражаете, мне очень интересно узнать, собираетесь ли вы представить звукозаписывающий инструмент в его нынешнем виде. Если да, то не кажется ли вам, что было бы более очаровательно объединить его с игрушечным шмилом?
Я вспомнила о шмиле, которого сделала Лизелетта. Это, конечно, было симпатичнее, чем инструмент сам по себе, и привлекло бы гораздо больше внимания.
«Это напомнило мне — она также готовила игрушечного шмила с магическим инструментом для госпожи Летиции».
— В настоящее время Аренсбаху приписывают почти все заслуги за эти исследования, не так ли? — объяснила Лизелетта. — Учитель Фраулерм названа ответственным лицом, вы — изобретателем, а господин Фердинанд — лицом, одобрившим работу. Но если вы придадите магическому инструменту форму шмила, всем станет ясно, что госпожа Розмайн тоже принимала в этом участие. Разве вы не согласны, что сама идея звучит как нечто, что могла придумать только она? По крайней мере, никому в этой лаборатории это не пришло бы в голову. И шмилы очень очаровательны.
Хиршура отрывисто кивнула, показывая, что она, по крайней мере, частично слушала страстную речь Лизелетты.
— Это правда, ни Раймунд, ни Фердинанд, ни я не додумались бы до этого, и это было бы эффективным противодействием Фраулерм. Мы намерены дать понять, что госпожа Розмайн создала магический инструмент, так что да, делайте что хотите — лишь бы это не беспокоило меня.
Заручившись безразличным одобрением Хиршуры, Лизелетта посмотрела на Раймунда. Расплывающаяся улыбка на ее лице, полная надежды, когда она заваривала ему чай, была… мягко говоря, давящей. А поскольку Раймунд рассчитывал на то, что она принесет ему еду, он явно не собирался отказываться от ее идеи.
— Я тоже не против, — сказал он, — но будет ли игрушка готова до начала состязание герцогств?..
— Она уже почти готова, — ответила она, излучая энтузиазм. — Мы принесем все вам в день состязания с уже записанными посланиями. Если мы представим как стандартные магические инструменты, так и игрушечного шмила, я уверена, наше творение понравится и мужчинам, и женщинам.
Лизелетта пыталась представить это как возможность подчеркнуть мое участие в нашем исследовании с Аренсбахом, но у меня закралось подозрение, что ее больше волнует желание показать миру симпатичного шмила.
***
Как только я вернулась в свою комнату, Лизелетта в мгновение ока закончила с игрушечным шмилом. Изначально я должна была записать несколько реплик для Летиции, так что моя мана уже была зарегистрирована в магическом инструменте звукозаписи. Оставалось только решить, что я буду говорить.
— Что я должна записать?.. — размышляла я вслух, прижимая к груди белого шмила. — Естественно, поскольку это должно быть представлено во время состязания герцогств, о строгих словах для Фердинанда не может быть и речи.
Совершить такую очевидную ошибку было бы все равно что попросить его ущипнуть меня за щеки.
— Госпожа Розмайн! Госпожа Розмайн! — воскликнула Мюриэла. — Этот магический инструмент и так восхитителен, но не будет ли он еще чудеснее, если мы наполним его словами любви, нежно произнесенными мужчиной? Ее зеленые глаза дрожали, как будто сама мысль об этом вызывала у нее слезы радости.
Честно говоря, «слова любви», которые использовались в благородном обществе, лично для меня ничего не значили, но, возможно, их было бы достаточно, чтобы заставить любую другую девушку упасть в обморок. По крайней мере, их использование сделало бы очевидным, что Раймунд не все сделал сам.
— Это может сработать, — сказала я. — Но чей голос мы будем использовать?
— Госпожа Розмайн, я тщательно отберу самые романтические строки, которые могут предложить «Истории любви дворянской академии», — объявила Мюриэла. Поручить эту задачу ей было, безусловно, лучшим решением. Я никак не могла знать, какие непонятные религиозные метафоры были самыми милыми и очаровательными.
Мы перешли в общую комнату, где Мюриэла начала подбирать реплики одну за другой. Я не могла не заметить, что она работает намного быстрее, чем обычно.
— Матиас, Лауренц, — сказала я, — может быть, кто-нибудь из вас захочет записать слова любви в этого шмила для нас?
Они были нашими наиболее вероятными кандидатами, поскольку голос Теодора все еще был слишком высоким. В такие моменты я жалела, что здесь нет Хартмута. Он бы повторил за нами фразы без малейшего колебания или доли смущения.
Услышав мою просьбу, Матиас вскрикнул и застыл на месте. Лауренц, напротив, непринужденно ответил:
— Конечно.
— Хорошо, значит, пусть будет Лауренц…
— Подожди, Лауренц, — сказал Матиас. — Ты серьезно собираешься говорить слова о… любви в таком месте?
Он указал на всех людей в общей комнате, дрожа так сильно, что это было немного грустно.
Лауренц ответил смущенным пожатием плеч.
— Это же не говорит о моей влюбленности, так чем же это отличается от чтения книги вслух? Мне кажется, что ты просто слишком остро реагируешь.
— Но нет, ты не можешь просто так разбрасываться ими. Ты должен приберечь их для кого-то, кто имеет значение, и они должны что-то значить каждый раз, когда ты их произносишь.
Даже здесь Матиас был очень серьезен. Было забавно слушать его обмен мнениями с Лауренцем, но Мюриэла продолжала ждать с «Любовными историями дворянской академии» в руках, улыбаясь в предвкушении.
— Так что, могу я попросить помощи у Лауренца? — сказала я.
— Я прошу прощения за то, что я недостойный последователь, не способный исполнить желания моей госпожи… — произнес Матиас, не сумев скрыть своего сожаления, делая шаг назад. На самом деле из-за этого не стоило так переживать, но он выглядел искренне подавленным.
— Маттиас, беспокоиться нужно только о том, что у тебя хорошо получается, — успокоила я его. — У каждого есть свои сильные и слабые стороны.
— Да, госпожа…
Я коснулась магического инструмента, и мы приступили к работе по записи голоса Лауренца. Он произносил одну фразу за другой — все они были искусно подобраны Мюриэлой, хотя я не очень понимала, о чем идет речь. Самую последнюю запись я использовала для рекламы книг Эренфеста в целом. Мы не могли упустить возможность прорекламировать их всем, пришедшим на состязание.
— Наша собственная серия романов «Истории любви дворянской академии» содержит еще много романтических цитат для женщин, которые хотят почувствовать, как учащается биение их сердца, и для мужчин, которые ищут правильные слова, чтобы пленить девушку своей мечты. Получите свой собственный экземпляр в Эренфесте этим летом. Мы также будем продавать такие захватывающие книги, как «Повесть о диттере», «Истории о рыцарях» и «История Дункельфельгера». Бесценные истории по разумным ценам!
«Надеюсь, это заставит больше людей заинтересоваться книгами Эренфеста…»
