— Оооооо! Розмайн, ты вернулась!
Не успела я переместиться обратно в замок, как меня встретил оглушительный рёв Бонифация, сопровождавшийся гулким топотом. Я замерла в страхе, поскольку он бросился ко мне с распростёртыми объятиями!
Завидев это, Ангелика и Корнелиус бросились вперёд и схватили Бонифация за руки, приказывая успокоиться, а Дамуэль ухватился за его плащ с криком:
— Вы пугаете её!
Бонифаций, рывок которого остановили рыцари сопровождения, растерянно посмотрел на меня, вглядываясь в выражение лица.
— Я-я же не страшный. Ты же не испугалась, Розмайн?
— Я просто удивилась вашей невероятной скорости, дедушка. Я рада вернуться домой.
Я осмотрелась, пока приветствовала его. В обычных обстоятельствах Карстед, Эльвира, герцогская чета и остальные члены семьи были бы здесь, чтобы встретить меня, но сейчас тут находились лишь Бонифаций, рыцари сопровождения герцогской семьи и ещё нескольких рыцарей из ордена. Сильвестр также распорядился, чтобы мы, кандидаты в аубы, возвращались одновременно, а не в порядке годов обучения. Почему-то это нарушение сложившейся традиции вызвало во мне беспокойство.
— Розмайн, выйди из магического круга, Шарлотта не может переместиться, — сказал Вильфрид. Он прибыл незадолго до меня и стоял в стороне, окружённый своими рыцарями.
Я кивнула и сошла с круга перемещения вместе с Рихардой. Мои рыцари сопровождения тут же сомкнулись вокруг.
— С возвращением, госпожа Розмайн.
— Спасибо, Дамуэль, Корнелиус, Ангелика, — ответила я. — О, не вижу здесь Хартмута.
— Меня уведомили о том, что сегодня вас встретят только рыцари. Оттилия присматривает за ним, пока он сокрушается, что не может присутствовать.
— Его мать действительно сильна, раз может с лёгкостью подавить порывы Хартмута.
Пока мои рыцари стражи рассказывали мне о битве Оттилии с её сыном, переместились Шарлотта и её последователи. Убедившись, что она под защитой рыцарей сопровождения, Бонифаций поднял руку, чтобы привлечь наше внимание.
— Так. Теперь пройдёмте в комнаты. Не волнуйтесь, я буду охранять вас, пока вы не дойдете до северного здания!
По его команде Вильфрид и Шарлотта начали движение в окружении своих рыцарей. Я хотела последовать за ними, но заметила, что Бонифаций стоит на месте с протянутой ко мне рукой.
— Ммм, ничего, если я пойду, взявшись за руки с дедушкой?
— Не волнуйтесь, — заверил меня Корнелиус. — Мы защитим вас от дедушки, можете держаться за руки без опаски.
— Корнелиус! — крикнул Бонифаций, свирепо глядя ему в глаза, но Корнелиус лишь пожал плечами, не дрогнув.
— Я и не беспокоюсь, — пробормотав это, я схватила Бонифация за палец, как и в прошлом году, и вместе мы пошли к северному зданию. — Дедушка, в этом году я впервые присутствовала на церемонии награждения. Меня вызвали на сцену, потому что я стала лучшей на курсе. И ещё меня похвалил сам зент.
Бонифаций радовался настолько искренне, словно мои успехи были его собственными. Однако, в отличие от прошлого года, он не просто смотрел на меня, а был довольно настороженно настроен ко всем вокруг.
— Дедушка, — сказала я, — неужели всё стало настолько опасно?
— В последнее время всё успокоилось, но группа кандидатов в аубы, вернувшихся все вместе, — это значительное событие. Есть вероятность того, что дворяне, желающие смягчить наказание, придут просить вас об этом, или же используют это как прикрытие для нападения. Вы неизбежно станете лёгкой мишенью, поскольку не наказали студентов в дворянской академии. Надо быть осторожными.
— Опасно только в замке, где много дворян? Или на улице ещё опаснее? — Теперь, когда я вернулась в Эренфест, я планировала сразу же отправиться в библиотеку, но если к простому переходу из главного здания в северное отнеслись с такой осторожностью, я сомневаюсь, что это возможно.
На мой вопрос Бонифаций покачал головой, сурово нахмурившись.
— К сожалению, единственное место, где вы все можете свободно передвигаться, — это северное здание. По крайней мере, наберитесь терпения до окончания праздника в честь весны, когда дворяне начнут уезжать. Мельхиор прожил там всю зиму. Ты ведь тоже сможешь это, как его старшая сестра?
Начало чистки неизбежно сделало ситуацию куда опаснее, поэтому Мельхиору было велено не покидать северное здание без разрешения. Ему даже было запрещено посещать игровую комнату, то есть он находился практически под домашним арестом.
— Проведи немного времени с Мельхиором. Я с нетерпением жду сегодняшнего ужина с вами.
Сказав это, Бонифаций указал в сторону северного здания. Там оказался Мельхиор, стоявший со своими последователями на самой границе северного здания.
— Брат, сёстры, добро пожаловать домой!
***
— Оставаться в северном здании одному было очень скучно. По сравнению с тем, когда я был в главном здании, я реже видел маму и папу. Я очень ждал, когда смогу пойти в игровую комнату, но мне запретили там находиться. Мне не давали играть с другими детьми на случай, если кто-то из тех, чьих родителей задержали, перенервничает и что-нибудь натворит…
Мы приняли приглашение Мельхиора на чай и слушали то, как он провёл зиму, пока наши слуги переносили вещи в комнаты. По первоначальному плану чистка должна была состояться во второй половине сезона, но сведения, полученные от Матиаса и других, заставили начать её гораздо раньше. В результате, почти сразу после того, как мы, студенты, отправились в дворянскую академию, Мельхиор оказался заперт в северном здании.
Очевидно, ему было очень тоскливо проводить свою первую зиму после крещения в одиночестве в северном здании. Флоренция старалась выкроить время на встречи с ним в своём напряженном графике, но это всё равно меркло по сравнению с периодом до крещения, когда он видел её каждый день. Похоже, он был в подавленном состоянии.
— В основном, я общался только со своей свитой, поэтому я очень рад, что вы вернулись, — заключил он.
Я кивнула.
— Мы не можем выйти из северного здания, пока не закончится праздник в честь весны, но вместе нам скучно не будет.
После мы играли в каруту, карты и тому подобное, пока слуги не позвали нас ужинать.
***
В тот вечер за обеденным столом присутствовала вся герцогская семья, и мы обсудили произошедшее в дворянской академии. Мельхиор был в восторге от того, что впервые за долгое время у него была оживленная трапеза — его глаза блестели, когда он слушал, как мы рассказывали о книгах нашего герцогства, распространившихся среди студентов, и о признании важности молитв из-за того, что они связаны с получением божественной защиты.
— В этом году отличниками стало гораздо больше учеников, чем в прошлом, — сказала Флоренция. — Замечательно, что вы поучаствовали в стольких исследовательских проектах одновременно и получили награды.
— Я впечатлен тем, что вам удалось сплотить общежитие, — добавил Бонифаций. — Я было думал, что разделения не избежать. Отличная работа.
Сильвестр кивнул.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Вы все, как кандидаты в аубы Эренфеста, сделали больше, чем мы ожидали. Как отец и как герцог я горжусь вами. Я надеюсь, что теперь вы используете свои лидерские качества, чтобы помочь герцогству преодолеть внутренний хаос, который создала чистка.
— Да!
За ужином нас осыпали похвалами, но, когда он начал подходить к концу, Сильвестр окинул присутствующих серьёзным взглядом изумрудных глаз.
— Мы долго не ужинали за одним столом, — сказал он. — Я тщательно выбирал темы, чтобы мы все насладились трапезой, но послезавтра, на третьем колоколе, у нас будет собрание герцогской семьи. Темы, которые нам следует обсудить, будут не самыми приятными, но мы должны преодолеть это все вместе.
«Послезавтра. Третий колокол».
Я тяжело сглотнула. Колючесть в глазах Сильвестра, казалось, олицетворяла всю атмосферу замка в данный момент.
***
На следующее утро, сразу после завтрака, я представила своих новых последователей из дворянской академии той части свиты, что находилась в Эренфесте. Теодора не было, поскольку он служил мне только в академии, но все остальные были здесь.
— Матиас, Лауренц, Мюриэла и Гретия посвятили мне свои имена и стали моими последователями, — сказала я. — В будущем Мюриэла планирует передать своё имя моей матери Эльвире.
— Матиас и Лауренц, верно? — повторил Корнелиус. — Сыновья гиба Герлаха и гиба Вилтора соответственно.
Он слегка скривился. Родители Матиаса и Лауренца были центральными фигурами среди дворян, посвятивших свои имена Георгине.
— Корнелиус, не смотри на них так, — сказала я, встав между ними и Корнелиусом. — Они уже посвятили мне свои имена.
Он вздохнул и потрепал меня по голове.
— Из того, что я видел во время состязания герцогств и на церемонии награждения, я понимаю, что они не причинят Розмайн прямого вреда, но многие дворяне всё ещё жаждут их наказания. С другой стороны, много кто желает и смягчения приговора.
— Корнелиус не сомневается в их преданности и не считает, что они желают тебе зла, — вмешался Дамуэль. — Он беспокоится, что гнев и недовольство, направленные на них, в итоге заденут и вас.
Я шёпотом поблагодарила Корнелиуса. Меня не удивило, что ситуация в Эренфесте была не такой спокойной, как в дворянской академии, но всё было гораздо мрачнее, чем ожидалось.
— Хартмут присутствовал на церемонии в академии, помните? — спросила я своих последователей из общежития. — Оттилия — его мать и моя последовательница. Что касается Дамуэля, Корнелиуса и Ангелики, то они — мои рыцари сопровождения. Рыцари среди вас должны следовать указаниям Дамуэля, когда речь идет о работе. Дамуэль, распредели порядок, в котором рыцари будут посещать храм, включив в него Матиаса и Лауренца. Служащих прошу распределять работу так же, как и в прошлом году, слуги-ученики могут продолжать уборку.
Поручив работу своим последователям, я достала из багажа магический инструмент, подаренный Фердинандом. Меня крайне заинтересовала сумка из защищенной от магии кожи, в которой находился второй магический инструмент и совершенно секретная записка.
— Я открою это в своей потайной комнате, — сказала я.
— Одолжите мне магический инструмент, когда прослушаете послания, — прощебетала Лизелетта. — Я сошью для него шмила.
С улыбкой кивнув Лизелетте, я шагнула в потайную комнату. Отложив кожаный мешок в сторону, я взяла в руки первый магический инструмент, полученный от Фердинанда.
— Я знаю, что сначала там будут сплошные нотации, но лишь потому, что он приберег все хорошие сообщения напоследок! — заявила я, подбадривая себя. — Я верю в вас, господин Фердинанд!
Я прикоснулась к магическому камню, вливая в него ману, и записи начали воспроизводиться. К моему разочарованию, от начала и до конца не было ничего, кроме критики.
— Это жестоко, господин Фердинанд. Вы могли бы похвалить меня хоть раз. Даже не «молодец» или подобное, могли бы оставить хотя бы «неплохо»…
Расстроенная нескончаемыми упрёками, я открыла кожаную сумку и вынула оттуда второй магический инструмент и листок бумаги.
— Хм?
Внутри было пусто, но сумка всё ещё казалась странно тяжелой. Я нащупала в ней что-то ещё, но достать это не удалось.
— Двойное дно?
Из-за веса и формы магического инструмента я не заметила этого сразу, но нижняя сторона кожаной сумки скрывала секрет. Я открыла записку и по почерку поняла, что она от Фердинанда.
«В соответствии с твоей просьбой, этот магический инструмент содержит слова похвалы. Постоянно держи его в сумке и следи за тем, чтобы никто другой не услышал записей. Кроме того, используй его только в потайной комнате библиотеки. Если ты нарушишь любое из этих правил, похвала самостоятельно сотрётся».
— Э?! Ми-минутку! Когда это вы придумали?!
Он определенно не упоминал о создании магического инструмента, способного удалять собственное содержимое. Я перечитала записку пару раз, а затем вернула инструмент в сумку.
— Хорошо, что я не прикоснулась сначала к магическому инструменту, — пробормотала я, ведь мне было бы так легко случайно нарушить одно из правил и стереть столь драгоценные записи. — К счастью, я от природы тяготею к чтению.
Я очень хотела похвалы, но Фердинанд специально разделил записи, чтобы другие люди не услышали вторую их часть. К тому же, меня бы очень расстроило то, что из-за моего нетерпения все сообщения исчезли бы. Я решила хранить его в кожаной сумке и не выносить из своей потайной комнаты: меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то случайно дотронулся до него и активировал ловушку.
— Лизелетта, — сказала я, — этот магический инструмент не содержит ничего, кроме нотаций. Если превратить его в шмила, может получиться самая критикующая мягкая игрушка из всех известных человечеству. Ты уверена, что хочешь создать такое?
— Конечно, — ответила Лизелетта, принимая магический инструмент со счастливой улыбкой. Она обожает всех шмилов — даже крошечного Фердинанда, который только и делает, что отчитывает.
«Хм, любовь Лизелетты к шмилам не имеет себе равных», — поразилась я.
— Госпожа Розмайн, где магическая сумка?
— В моей потайной комнате. Она содержит второй магический инструмент, который говорит слова похвалы, но господин Фердинанд оснастил его ловушкой, которая сотрет их все, если воспроизвести их в неподходящем месте.
Рихарда, услышав мои слова, хихикнула.
— Должно быть, он стесняется говорить приятные вещи. Как это похоже на Фердинанда.
«Как бы ни было неловко, это не повод создавать самоуничтожающуюся ловушку!»
