У Лизелетты сегодня был выходной. Из слуг со мной были только Гретия, отправлявшаяся со мной в Центр, и Оттилия, которая готовила её к передаче дел. Краем глаза взглянув на них, я двинулась к своей потайной комнате, но тут…
— Госпожа Розмайн. Доброе утро. Прошу примите моё имя.
— Хартмут? Ты действительно сделал всё за одну ночь…
Хартмут с улыбкой, бывшей одновременно приятной и леденяще жуткой, вручил мне камень посвящения имени. За ритуалом должна была наблюдать Оттилия, но она наморщила нос и отвернулась.
«Оттилия! Не пренебрегай своими обязанностями! По крайней мере, это не на тебя он так пялится!»
Само посвящение имени оказалось ещë хуже: несмотря на то, что все остальные кривились от боли во время церемонии, Хартмут в экстазе восклицал: «Это же магическая сила госпожи Розмайн!» И пока эта сила постепенно связывала его, на лице Хартмута сохранялось выражение чистого блаженства. Это было так страшно, что я практически выплеснула на него остатки своей магической силы, мои глаза наполнились слезами, и я попыталась завершить ритуал как можно быстрее.
«Нгх… Это должно было быть больно, но Хартмут мечтательно улыбался от начала до конца! Не уверена, пугало ли меня что-то сильнее».
— У Клариссы нет под рукой необходимых материалов, поэтому ей придëтся провести свой ритуал позже, — сообщил мне Хартмут. — Даже не могу описать то сожаление, которое я увидел в её глазах.
— Понятно…
Кларисса, возможно, была разочарована, но я считала это удачей. Если б мне дважды за день пришлось пережить всё это, я бы точно оказалась прикованной к постели.
— Я пойду в потайную комнату, займусь письмами, — сказала я.
— Понял, — ответил Хартмут. — Разрешите мне ненадолго отлучиться и собрать кое-какие сведения?
— Делай, что пожелаешь.
При первой же возможности я скрылась от Хартмута и его жутко довольной улыбки и направилась в свою потайную комнату, где с помощью невидимых чернил написала письмо Фердинанду. В нем я сообщала, что в качестве платы за мои труды по переводу в подземном архиве мне удалось добиться для него потайной комнаты и защиты от наказания за преступления Дитлинды. Сильвестр и королевская семья проверят, действительно ли условия его жизни улучшились во время летних похорон. Я также подробно рассказала о наших открытиях, касающихся серебряной ткани, которую использовал предыдущий гиб Герлах, и упомянула, что рыцари Эренфеста теперь носят обычное оружие, чтобы использовать его вместе со своими штапами. Не обошлось и без неясной фразы, которую Гортензия сказала Дитлинде.
«В целом, я думаю, что это довольно информативное письмо. Я ничего не написала о своём повторном удочерении или о том, что я кандидат в зенты, но мне удалось включить всё остальное, что кажется важным».
Действительно, это вполне соответствовало нашей договоренности не передавать информацию другим герцогствам. Я несколько раз удовлетворенно кивнула. Вполне сойдёт.
Видимыми чернилами я написала несколько слов соболезнования по поводу смерти ауба Аренсбаха, обычные выражения беспокойства о здоровье Фердинанда, а также отметила, что Сильвестр доставит запрошенный багаж во время похорон летом, и что я включила в него немного сладостей для Летиции, так что письмо не покажется особо странным тому, кто его прочтëт. Оставалось только дождаться, когда высохнут чернила.
Я вышла из своей потайной комнаты, оставив письмо Фердинанду внутри, и увидела Корнелиуса, ожидающего меня снаружи.
— Госпожа Розмайн, я пришëл с посланием от матушки, — сказал он. — Она хотела бы при первой же возможности обсудить с вами передачу дел и предложила поужинать с ней завтра. Вас это устроит? Она также предложила вам остаться на ночь.
Я попросила Оттилию подготовить всё к ужину и ночëвке: завтра я впервые за долгое время поеду домой. А пока я написала ещë кучу писем в разные места.
Я написала Бригитте в Илльгнер, попросив еë мастерские заготовить как можно больше магической бумаги и как можно скорее доставить её в замок.
Я написала своему библиотечному слуге Лазафаму, сообщив ему о письме, которое мы получили от Фердинанда во время собрания герцогов. Я также объяснила, что впредь ему необходимо будет связываться с Сильвестром по поводу любого багажа, перевозимого в Аренсбах, в том числе и того, который планируется перевезти во время летних похорон. Естественно, я не преминула отметить свой успех в переговорах об улучшении условий жизни Фердинанда и его спасении от наказания за действия Дитлинды.
Наконец, я написала в храм и уведомила их, что вернусь до начала церемонии совершеннолетия, и что наш отчëт о собрании герцогов в этом году придется отправлять письмом, поскольку торговцы и так очень заняты. В любом случае, обсуждать нам было нечего: мы предлагали столько же мест для торговцев, как и в прошлом году, а приоритетом для всех сейчас была подготовка Грешеля к реконструкции.
«Но мне нужно сказать хотя бы Бенно, что я отправляюсь в Центр. Лутц сейчас в Кирнберге, так что…»
Это было дело чрезвычайной важности, поэтому я планировала тайно пригласить Бенно в покои директора приюта и объяснить ему все обстоятельства в моей потайной комнате. Учитывая, что среди моих последователей было много посвятивших имя, можно было бы даже позволить им присоединиться, приказав держать всё в тайне.
***
— Добро пожаловать домой, госпожа Розмайн, — поприветствовали меня слуги поместья Карстеда. Я приехала вместе с Корнелиусом, Леонорой, Лизелеттой и Ангеликой.
У Лизелетты всë ещë был выходной, но она получила прямое приглашение от Эльвиры. Короче говоря, мама понимала, что пытаться откровенно поговорить с Ангеликой бессмысленно, а поскольку все тонкости нашей ситуации оставались в тайне, о том, чтобы посоветоваться с её родителями, не могло быть и речи. Поэтому она обратилась к Лизелетте, которая была и наследницей дома, и одной из немногих людей, осведомленных о моих обстоятельствах.
«Ангелика формально приглашена, но я уверена, что маме на самом деле всё равно, будет она здесь или нет. Ей просто нужна Лизелетта».
Бонифаций тоже был за обеденным столом. Вокруг нас сейчас кружило множество слуг, так что пока мы ограничились поверхностным разговором о настоящем и будущем печатного дела.
После трапезы наши слуги приготовили вино и чай, а затем удалились. Как только они ушли, Карстед активировал магический инструмент, блокирующий звук, и перешёл к делу:
— Я уже рассказал всё Эльвире, разумеется, с разрешения ауба. Дальнейшие объяснения не потребуются. Теперь, я думаю, Ангелика — наша первая тема для разговора.
— Верно, — сказала я. — Было решено, что она выйдет замуж либо за Трауготта, либо за дедушку, чтобы отмененная помолвка с Экхартом не повредила еë репутации, верно?
В ответ Бонифаций пробормотал:
— Я продолжаю надеяться, что Трауготт быстро повзрослеет и сможет жениться на ней вместо меня…
Он явно не испытывал особого энтузиазма по поводу свадьбы с девушкой, которая находилась на службе его внучки и была практически её ровесницей.
«Если вы хотите, чтобы Трауготт превзошел вас, зачем участвовать в ритуале получения божественной защиты?»
— Однако, — продолжала я, — Ангелика теперь желает переехать в Центр. Матушка, отец, учитывая оговоренную помолвку, я решила, что нам лучше спросить у вас, как нам поступить и будет ли приемлемо, если я оставлю её в качестве своего рыцаря сопровождения.
Эльвира похвалила меня за то, что я не приняла решение самостоятельно, а затем посмотрела на Лизелетту.
— Как к этому отнесутся в твоëм доме? — спросила она.
— И помолвка с господином Экхартом, и обещанная вами компенсация за её расторжение были далеко за пределами того, что заслуживает наш скромный дом. Мы лишь средние дворяне. Так что пока между нашими семьями сохраняются хорошие отношения, мы не имеем особых желаний относительно замужества моей сестры. Быть последовательницей принцессы крайне почётно, и Ангелика уже с нетерпением ждёт начала обучения в рыцарском ордене. Если это возможно, мы просим удовлетворить её желание переехать.
Лизелетта повернулась к Ангелике — та лишь улыбнулась и кивнула.
Эльвира знала, что не стоит ожидать от Ангелики поведения обычной дворянки, поэтому без лишних слов удовлетворила просьбу.
— Если Ангелика желает переехать в Центр в качестве рыцаря сопровождения, мы даем ей разрешение. Компенсацию можно будет обсудить с родителями через год. А теперь, Корнелиус… что вы с Леонорой планируете делать?
С громким звоном Бонифаций поставил наполненный вином бокал на стол.
— ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ В ЦЕНТР! — прорычал он. — ЗАЩИЩАЙТЕ РОЗМАЙН!
— Гм… мама спрашивала их, а не тебя… — заметила я. Было совершенно очевидно, что он выпил слишком много.
Глаза Бонифация широко раскрылись.
— Я бы пошëл с тобой, Розмайн! Я бы поехал! Но члены герцогской семьи не могут стать членами центрального рыцарского ордена или перейти в Центр! КТО ПРИДУМАЛ ЭТИ ЗАКОНЫ?!
— Это зент Гезетцкетте, который правил страной давным-давно. Мы изучали это на уроках права.
— Будь вы прокляты, зент Гезетцкетте! Вы всё испортили!
Карстед вздохнул.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Нас всех успокоило бы, если бы мы знали, что Корнелиус находится в Центре вместе с тобой, но одна мысль о том, что рыцарскому ордену потребуется компенсировать его отсутствие, вызывает у меня головную боль…
Теперь, когда Фердинанда и Экхарта не стало, Корнелиус играл довольно важную роль при охоте на Повелителя зимы. Его отсутствие было чревато серьëзными последствиями.
— В таком случае, — осмелилась я, — возможно, им с Леонорой стоит остаться. Тогда…
— Нет, Розмайн! — Бонифаций прервал меня, покачав головой. — Это не будет проблемой. С тех пор как ты возродила древний ритуал Дункельфельгера, мы начинаем наши сражения с обращения за божественной защитой сразу к нескольким богам. Ты также научила нас своему методу сжатия, который позволяет рыцарям постепенно увеличивать магическую силу, продемонстрировала ценность молитвы в дворянской академии и дала нам возможность повторить ритуал получения божественной защиты во время собрания герцогов. Благодаря твоим усилиям, каждый человек может стать сильнее, и качество следующих поколений рыцарей только улучшается. Не говоря уже о том, что с ингредиентами, которые мы получили с места сбора во время собрания, нам будет ещё проще изготавливать магические инструменты и лекарства восстановления! Нынешняя нехватка силы Эренфеста — не повод снижать качество твоих собственных рыцарей. Если от нас требуется всего лишь упорный труд, так мы и поступим!
— Действительно, — сказала Эльвира. — Господин Бонифаций совершенно прав. Кроме того, было бы очень жалко, если бы новая принцесса прибыла в Центр без единого высшего дворянина среди рыцарей. В дворянской академии знают, что пока эту роль выполняет её старший брат, поэтому я бы попросила его остаться рядом с ней.
— Но Эльвира… — начал Карстед. Будучи стражем самого ауба, он был осведомлён о состоянии рыцарского ордена Эренфеста лучше, чем кто бы то ни было, но его всë равно заткнули без колебаний.
— Как может Корнелиус отказаться от сопровождения Розмайн сейчас, когда она больше всего в нем нуждается? — спросила Эльвира. — Он решил служить ей, а какой рыцарь откажется служить своей госпоже? Взять, к примеру, нашего Лампрехта — он постоянно получает нарекания от господина Вильфрида за то, что не смог повлиять на Розмайн или сдержать Лейзегангов, но тем не менее продолжает защищать своего господина. Я не припомню, чтобы я воспитывала человека, который бросил бы свою подопечную в трудную минуту.
Было совершенно ясно, что она — мать рыцарского семейства.
Корнелиус напрягся и кивнул.
— Я тоже считаю, что мне лучше всего переехать в Центр. Видя состояние королевской семьи и рыцарского ордена Центра во время собрания герцогов, я убедился, что Розмайн не следует отправляться туда без максимально возможной защиты.
— Действительно, — согласилась Леонора. — Похоже, что злоумышленники были наказаны, но зачинщик не был найден, что вызывает серьёзное беспокойство. По крайней мере, я могу утешиться тем, что Матиас, чувствительный к запаху трука, тоже отправится в Центр.
Итак, Корнелиус и Леонора были настроены на то, чтобы сопровождать меня. Но нерешëнным оставался вопрос со временем их свадьбы. Корнелиусу также необходимо было продумать свои планы в отношении полученного от Экхарта поместья.
— Леоноре придётся оставить работу после замужества, — сказала Эльвира, — так что стоит отложить свадьбу на два года, как и планировалось изначально. После переезда в Центр в течение года нужно будет подыскать ещё женщин-рыцарей для Розмайн. Я позабочусь о поместье Экхарта, чтобы им можно было пользоваться, если кто-нибудь из вас посетит Эренфест.
Корнелиус улыбнулся и сказал:
— Может быть, лучше отдать это место Зигрехту.
Он, конечно же, имел в виду сына Лампрехта и Аурелии.
— Ах, ещё очень рано думать об этом. Он ведь только недавно начал ползать.
— Мама, — вмешалась я, — я ещё даже не встречала Зигрехта.
Я надеялась, что мне удастся хотя бы мельком увидеть его теперь, когда я вернулась в поместье, но ни Лампрехта, ни Аурелии нигде не было видно, так что, естественно, и ребëнка я видеть не могла.
— С тех пор, как Беттина из Аренсбаха была заключена в тюрьму во время чистки, напряжение вокруг возросло, — пояснила Эльвира. — Аурелия, стремясь защитить своего ребёнка, стала особенно осторожной, у тебя же так много незнакомых ей слуг. Так что она вряд ли будет чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы встретиться с тобой, но я могу тебя заверить, что она обрадовалась, получив твой подарок. В любом случае, это разговор для другого раза: в первую очередь мы должны подготовиться к твоему отъезду.
Далее Эльвира потребовала назвать имена тех, кто будет сопровождать меня в Центр. Я разделила их на три группы: тех, кто точно поедет со мной; тех, кто точно останется; и тех, кто ещë не определился. Она кивнула, потом тяжело вздохнула и повернулась к Лизелетте.
— Гретия совсем недавно стала последовательницей Розмайн, верно? Слишком неразумно брать в Центр в качестве слуги лишь её. Работа слуг связана с большей близостью к госпоже или господину, чем кого-либо ещё в свите. Твоей госпоже будет трудно расслабиться даже в собственной комнате, если рядом с ней не будет опытного человека, которому она доверяет. Лизелетта, неужели тебе никак нельзя отправиться?
— Мама, Лизелетта — наследница своего дома, и она уже помолвлена со служащим Вильфрида Торстеном, — сказала я, объясняя ситуацию от имени Лизелетты, чтобы избавить её от критики. — Она не может покинуть Эренфест.
Эльвира, откровенно раздосадованная, покачала головой.
— Конечно, она так скажет, когда поток информации ограничен и она не может посоветоваться ни с родителями, ни с женихом. Ты спросила всех, что они хотят сделать, но не заявила о своих собственных желаниях, я полагаю?
— Нет, но… я не могла изложить свои желания. Не восприняли бы мои последователи их как приказ?
Если кто-то более высокого статуса обращался с просьбой, то тем, кто стоял ниже, оставалось лишь подчиниться. Именно поэтому я спрашивала у своих подчинëнных, чего они хотят, а не говорила, чего я хочу от каждого из них.
— Уважение к желаниям других людей очень важно, — сказала Эльвира, — но также важно чëтко обозначить свои собственные желания. Те, кто служат тебе, вряд ли перейдут в Центр, если не будут полностью уверены в том, что ты хочешь, чтобы они присоединились к тебе. Если ты сейчас скажешь мне, что хочешь, чтобы Лизелетта продолжала служить тебе, и она выразит желание последовать за тобой, я сделаю всё необходимое, чтобы это стало возможным.
Я посмотрела на Лизелетту. По правде говоря, я хотела, чтобы она поехала со мной. Она служила мне последовательницей с тех пор, как я поступила в дворянскую академию, и, хотя её работа никогда не отличалась особым мастерством, она всегда делала то, что мне было нужно, как заботливая рука, готовая избавить от зуда. Если она отправится со мной, это будет огромным облегчением.
Однако, услышав первоначальный ответ Лизелетты, я без малейших колебаний согласилась с тем, что она останется. Сейчас она улыбалась своей обычной улыбкой, но смысл этой улыбки не был столь же очевиден, как у её сестры — я не могла понять, действительно ли она хочет переехать в Центр. Если я скажу, что хочу, чтобы она сопровождала меня, то, скорее всего, обе сестры отменят свои дела ради меня.
— При нынешнем положении герцогства я не могу позволить себе взять больше людей, чем минимально необходимо. Мои последователи — лучшие из лучших, и я полагаю, что сейчас они нужны здесь как никогда. Лизелетта поддержит Брюнхильду, когда та станет второй женой Сильвестра, и ради Эренфеста…
— Ох, хватит об этом, — ответила Эльвира. — Какими бы талантливыми ни были твои последователи, повседневные дела замка не развалятся из-за отсутствия нескольких избранных, которые и так проводят большую часть своего времени в храме. Одно дело, если бы ты собрала огромную группу для создания фракции в Центре, но какой вред может нанести потеря одной твоей свиты?
Так что… мне стоило сосредоточиться не на проблемах герцогства в целом, а на личных обстоятельствах каждого. Далее Эльвира отметила, что принцесса, переехавшая в Центр с минимальной свитой, вызовет у дворян Центра неприязненное отношение к ней и к её герцогству.
Эльвира продолжила:
— Ты можешь взять с собой всех, кто тебе понадобится для обеспечения безопасности и эмоционального благополучия. А теперь чëтко сформулируй свои желания, чтобы они были правильно поняты. Если вы с Лизелеттой согласны, то, как я уже сказала, я позабочусь о том, чтобы ваши желания были выполнены. Я — твоя мать, и самое малое, что я могу сделать, — это исполнить одно желание моей дочери. А теперь добейся от Лизелетты положительного ответа и возьми её с собой в Центр.
Затем она подтолкнула меня вперед, и мы с Лизелеттой оказались лицом к лицу. Карстед и Бонифаций молча поддерживали меня со стороны, Корнелиус ухмылялся про себя, а Леонора внимательно наблюдала за происходящим, словно ожидая увидеть нечто поистине трогательное. Сама Лизелетта терпеливо ждала, пока я заговорю, спокойно улыбаясь, а Ангелика стояла рядом с ней с обычным выражением лица.
«Это что, публичное признание в любви?! Неужели я должна просить Лизелетту пойти со мной, когда вы все так себя ведёте?!»
Мои щеки стали горячими, а глаза заслезились от столь пристальных взглядов. Я едва сдерживала желание убежать. Если бы я попросила Лизелетту остаться рядом со мной, а она отказалась… я бы, наверное, упала замертво на месте.
— Мама…
— Твоя обязанность — заручиться её согласием, — сказала Эльвира, с явным весельем возвращаясь на своë место. — Мы ждëм.
Мне нужно что-то сказать, чтобы выйти из затруднительного положения, так что…
— Ип. Э… А… Лизелетта!
— Да, госпожа Розмайн? — ответила она, явно забавляясь. Её тëмно-зелёные глаза сузились в лукавой улыбке, но в ожидании моих слов, и она сама начинала смущаться. Однако даже среди этого буйства эмоций мне было ясно одно: она ничуть не обеспокоена и не переживает.
Зная, что мы обе испытываем неловкость, я нервничала ещë больше, но я чувствовала, что Лизелетта, скорее всего, согласится на мою просьбу, и это придало мне смелости говорить. Я глубоко вздохнула… а затем выпалила слова так быстро, как только могла.
— Л-Лизелетта, если бы ты поехала со мной в Центр… это очень согрело бы моё сердце. Я сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя, чтобы никакие беды не постигли тебя, чтобы ты не перетруждалась, и… я также повышу твою зарплату. И разрешу тебе держать в своей комнате целую кучу шмилов. Так что… так что… пожалуйста, отправляйся со мной!
Я сказала абсолютно всё, что у меня было на уме. Я не знаю, как, но мне это удалось.
Выдохнув, Лизелетта радостно улыбнулась и вытерла слëзы, выступившие в уголках моих глаз.
— Я буду рада, если только удастся привести в порядок дела моего дома.
Я улыбнулась в ответ, и в этот момент Корнелиус подошëл и взял меня за руку. Он всë ещë ухмылялся, глядя на мои раскрасневшиеся щëки, и сказал:
— Розмайн, мне было бы гораздо приятнее ехать в Центр, если бы ты меня тоже так попросила.
— Не бывать этому! — воскликнула я. — Мне хватило и одного раза!
