— Вы можете пока запереть госпожу Летицию здесь, а затем пересадить её на один из кораблей, когда те прибудут. То же самое касается и женщины с ней. Ах да, у вас пока нет полномочий для входа в северное и западное здания. Используйте это, чтобы пройти через барьеры. Я поручаю вам связаться с нашими союзниками. Господин Леонцио, пойдёмте в наше поместье.
Закончив инструктировать рыцарей сопровождения, госпожа Дитлинда подошла ко мне с довольной улыбкой. Госпожу Летицию, сильно дрожавшую и настолько подавленную отчаянием, что та больше не могла вымолвить ни слова, вместе со слугой-ученицей планировалось запереть в комнате, где ранее была заточена Росвита.
Дальнейшие действия были очевидны: мы обыщем покои госпожи Летиции и господина Фердинанда в северном и западном зданиях соответственно, заберём оттуда все магические камни и инструменты, а затем отправим их кораблём в Ланценавию. Разумеется, на этот же корабль мы посадим и госпожу Летицию.
«Я всем сердцем сочувствую ей, правда, но что ещё тут можно поделать?»
Госпожа Летиция как девушка, богатая магической силой, в Ланценавии окажется окружена вниманием несчётного множества мужчин. Я подозревал, что во многих отношениях её жизнь там будет гораздо счастливее, чем здесь, в Аренсбахе, где она была вынуждена жить под гнётом госпожи Дитлинды, которая её совершенно презирала.
Я бросил взгляд на дверь, после чего проводил госпожу Дитлинду до парадных ворот замка.
— Ах да, — сказала она, — мне нужно будет сообщить матушке об успехе нашего плана. Она, должно быть, с нетерпением ждёт новостей о моей победе.
Несколько дней назад госпожа Георгина отправилась в карете на постой в земли, граничащие с Эренфестом. Судя по всему, она находилась так близко к пограничному барьеру, насколько возможно, не выйдя из досягаемости для магических инструментов в виде белых птиц, называемых «ордоннанцами». Сейчас госпожа Георгина находилась там, ожидая, когда одна из таких птиц сообщит ей о результатах задуманного.
«Мне не сказали, что она намерена делать дальше, но, я уверен: она собирается захватить Эренфест».
Из всех вещей госпожа Георгина заботилась только о том, чтобы захватить Эренфест. По её выражению и поведению я понял, что и Ланценавия, и Аренсбах, и Центр, и даже собственная дочь воспринимаются ею не более чем инструментами, помогающими осуществить эту единственную цель.
Госпожа Дитлинда получила указание связаться с госпожой Георгиной, как только господин Фердинанд станет магическим камнем, но вернулась из зала восполнения с пустыми руками. Она даже прямо заявила, что яд не подействовал. Чтобы исправить ситуацию, она надела на его руки браслеты, запечатывающие штап, и оставила его на круге восполнения, который медленно вытягивал всю магическую силу из его тела, но при этом так и не подтвердила его смерть.
— Действительно ли разумно отправлять свой отчёт до получения магического камня господина Фердинанда? — спросил я.
На лице госпожи Дитлинды появилась невинная улыбка. Она искренне верила, что её мать будет радоваться успеху дочери, но я вовсе не ожидал от госпожи Георгины такого. Она была расчётливой женщиной, сухо переставляющей все доступные ей фигуры. Если один её план проваливался, она развивала другой, чтобы заделать брешь, или начинала всё с нуля. Туманное сообщение о том, что господин Фердинанд умрёт «довольно скоро», наверняка вызовет её гнев. С другой стороны, сокрытие ошибки, мешающее скорректировать планы, весьма вероятно, приведёт к роковому промаху, который всё разрушит.
— О, боги. Прикажете мне подождать в зале восполнения, пока его магическая сила полностью не иссякнет? Подумать только. Даже смертельный яд не превратил его в магический камень, а ведь говорят, что нет ничего опаснее раненого зверя.
«Разве не потому ли, что он так опасен, госпожа Георгина велела вам подтвердить его смерть и передать магический камень в Ланценавию?»
Госпожа Дитлинда старательно держала меня подальше от господина Фердинанда, поэтому я общался с ним, только когда впервые приветствовал его. По этой же причине большую часть информации о нём я получал от других людей. Госпожа Дитлинда говорила мне, что он холодный и глубоко ревнивый человек, возражающий против всего, что она говорит и делает, в то время как госпожа Георгина видела в нём самую большую угрозу своим планам — опасного соперника, который постоянно занимал первые места во время учёбы в дворянской академии.
«Кроме того, его искренне ненавидит командир рыцарского ордена Центра».
И снова у меня не было полной картины, но, похоже, что господин Фердинанд был магическим камнем, каким-то образом ускользнувшим из дворца Адальгизы. Я вспомнил настойчивое требование командира рыцарского ордена вернуть тому надлежащий вид и как положено отправить в Ланценавию.
«Впрочем, против него лично я ничего не имею».
Прошло уже десять лет с тех пор, как в результате политических изменений в Юргеншмидте был закрыт дворец Адальгизы, и магические камни перестали к нам поступать. С прошлого года нам начала помогать госпожа Дитлинда, а сегодняшняя охота обеспечит нас камнями более высокого качества, чем прежде, но магических камней никогда не бывает слишком много.
По правде говоря, я с нетерпением ждал, какой великолепный магический камень мы получим от семени Адальгизы, которому было приказано вступить в брак с представительницей великого герцогства. Но если он умрёт от магического истощения его магический камень неизбежно окажется пустым. Это была ужасная трата.
— Нет, я бы не стал заставлять вас ждать, — ответил я. — Если бы вы просто нанесли ему завершающий удар, то получили бы и магический камень, и подтверждение его смерти.
Госпожа Дитлинда скривилась, а затем окинула меня суровым взглядом.
— О боги, Господин Леонцио, вы не должны просить леди о таком грубом и варварском поступке!
Очевидно, для представительницы герцогской семьи было немыслимо самой лишать жизни врага. В отличие от госпожи Георгины, которая, судя по всему, ради реализации своих планов лично расправилась с собственным мужем, женщина передо мной не имела подобной решимости.
— По крайней мере, не следует ли вам в своём отчёте уточнить, что господин Фердинанд ещё жив? — спросил я. У меня действительно заканчивались хорошие варианты.
— Это приведёт к тому, что мама будет меня ругать, не так ли? Кроме того, никто не сможет войти или выйти из зала восполнения. Я сняла регистрационные магические камни, видите? — Она протянула их мне. — Пока они со мной, эта дверь будет надёжно закрыта. Господин Фердинанд со временем умрёт.
Иными словами, даже если бы господину Фердинанду удалось каким-то образом вырваться из магического круга, он не смог бы покинуть зал.
«Значит, даже если у него не закончится магическая сила, он умрёт с голоду?»
Я не хотел разочаровывать госпожу Дитлинду. К тому же этот план был разработан госпожой Георгиной, и я мог предположить, что она учла недостатки своей дочери. Возможно, она поручила кому-то другому тайно перепроверить результат и представить более точный отчёт.
В любом случае, я решил не тянуть с этим вопросом. Связаться с госпожой Георгиной я не мог: способы связи Ланценавии здесь не работали, а отсутствие штапа не позволяло отправлять ордоннанц, поэтому максимум, что я мог сделать, — это улыбнуться и проводить свою спутницу до кареты, осыпая её по пути похвалами.
— Я просто сожалел о том, что не могу войти в зал, — сказал я. — Если бы не было этого ограничения, то вам вообще не пришлось марать ваши прекрасные руки. Я вовсе не хотел вас обидеть.
— О, очень хорошо. Я прощу вас. Надеюсь, мы скоро встретимся.
«Мне нужно продержаться ещё немного. Тогда я смогу покончить с этим фарсом».
Проследив за отъездом кареты, я забрался в свою. Госпожа Дитлинда отказывалась ехать со мной, если с нами не было третьего лица, например, госпожи Георгины или госпожи Летиции. Мы довольно близки на людях, но она была незамужней, поэтому, видимо, стремилась сохранять между нами дистанцию. Но это было бессмысленно: несмотря на все старания, окружающие смотрели на неё с презрением. Я предположил, что либо её стандарты сильно искажены, либо она действует в условиях какого-то глубокого недопонимания.
«Как же утомительно», — оказавшись в карете, я не смог удержаться от вздоха. Мой кузен Джордано, обычно стоявший позади меня с выражением лица слуги, усмехнулся и опустился рядом со мной. От его невозмутимого выражения лица, которое он носил, чтобы успокоить дворян этой страны, не осталось и следа.
— Всё идёт так, как мы надеялись, Леонцио. Похоже, мы действительно сможем справиться с этим.
— Мне кажется, всё только начинается. Кто может сказать, что и дальше всё будет идти хорошо?
— Не я, — ответил Джордано, лишь пожав плечами на мою попытку его укорить. — Но ведь у нас сегодня охота за магическими камнями и девушки готовы к транспортировке, верно? Это должно нас пока поддержать, даже если открытие дворца займёт больше времени.
Сегодня ночью наши посланники в Аренсбахе будут буйствовать: мы получили разрешение от госпож Дитлинды и Георгины убивать всех дворян, поддерживающих госпожу Летицию. Первая была разгневана на тех, кто отказался поддерживать её в качестве следующего ауба, а вторая хотела устранить всех, кто мог бы встать на её пути. Что касается нас, то нам нужно было получить как можно больше высококачественных магических камней. Так вышло, что наши намерения совпали.
— Дворяне Юргеншмидта просто ужасают. Они не проявляют к своим врагам ни малейшего милосердия. Тем не менее, благодаря этому королевская власть наконец-то будет восстановлена. И если всё пойдёт хорошо, дом Кораллелий укрепится.
Кораллелия, Шентис, Левелая — три цветка Юргеншмидта, в честь которых были названы три основных дома Ланценавии. Также звались и три комнаты, расположенные во дворце, куда отправляли принцесс Ланценавии.
О дворце я знал не так уж много — только то, что рассказал мне король. Если говорить в общих чертах, то в каждой из трёх комнат должно было постоянно находиться по одной принцессе. Они пытались произвести на свет сыновей, один из которых по достижении совершеннолетия получал штап, а затем отправлялся в Ланценавию в качестве следующего короля.
Принцессы поколениями жили во дворце, но периодически Юргеншмидт соглашался принимать новых принцесс, чтобы ланценавская кровь в них не стала слишком слабой.
Получив образование в Юргеншмидте, следующий король возвращался на родину, чтобы быть усыновленным тем, кого он должен был сменить. Этот мальчик, естественно, почти ничего не знал о Ланценавии, поскольку всю свою жизнь провёл в другом месте, поэтому несколько родственников — обычно со стороны матери — должны были поддерживать его и учить правлению.
Мой дед, король Кьяффредо, был сыном принцессы Кораллелии. У короля Джервазио, напротив, мать была принцессой Левелаи, а потому его окружали члены её дома. Король Кьяффредо согласился выдать свою дочь замуж за короля Джервазио, но то ли она не ужилась с ним, то ли просто не пришлась ему по вкусу — хотя король Джервазио и проявлял к ней некоторое уважение, он так и не полюбил её. Таким образом, когда король Джервазио пришёл к власти, его собственный дом Левелай и семья его любимой жены из дома Шентисов получили наибольшее влияние. Тем временем дом Кораллелий, к которому принадлежал и я, оттеснялся всё дальше и дальше.
Ланценавия постоянно развивала технологический прогресс, чтобы компенсировать недостаток магических камней, а мир в целом обращался к другим источникам энергии, помимо магической силы. Король со штапом по-прежнему был необходим для поддержания столицы, но в наше время, по общему мнению, Ланценавии не требовалось множество королевских особ, обладающих лишь магической силой.
Нам нужна была кораллелийская принцесса во дворце Адальгизы, чтобы я мог играть роль помощника при следующем короле. А для того чтобы во дворце появилась принцесса, нужно было убедить зента вновь открыть его. Ланценавия протестовала против его закрытия сразу после политических изменений, но безрезультатно. Потому мы решили, что будет трудно снова открыть дворец без связи с кем-то, кто мог бы передать наше мнение зенту, и стали терпеливо ждать, когда на трон взойдёт кто-то ещё.
Затем, около двух лет назад, вернулся посланник с письмом от госпожи Георгины. Покойный ауб Аренсбаха в то время был ещё жив.
«Не знаком ли случайно король Ланценавии с командиром рыцарского ордена Центра?», — гласило письмо. Текст оказался крайне скудным. Она даже не указала имя командира рыцарского ордена Центра, хотя он занимал ключевое место в её вопросе.
— На командире центрального рыцарского ордена лежит почётный долг защищать зента, — сказал тогда король Джервазио. — Я помню, что он служил при троне, но редко посещал дворец. Мы ни разу не приветствовали друг друга, так что не могу сказать, что мы были связаны. Вопрос в том, имеет ли она в виду того самого командира рыцарей, которого я помню? Не было бы ничего необычного, если бы эта должность перешла к кому-нибудь ещё.
Тем не менее, даже если такой связи не существовало, для нас это была ценная возможность установить контакт с зентом. Мы не могли упустить такую возможность.
В мгновение ока замок наполнился догадками. Под «королем Ланценавии» госпожа Георгина имела в виду короля Джервазио или его предшественника, короля Кьяффредо? Встречались ли они во время визита зента во дворец? Или, может быть, когда зент и следующий король обменивались приветствиями? Не исключено и, что кто-то, с кем король сблизился во дворце, уже потом стал командиром центрального ордена. Выдвигались самые разные версии, но даже среди всеобщего шума все были согласны: надо установить с ними контакт.
Естественно, мы не могли просто отправить короля Джервазио в Аренсбах: если с ним что-то случится, в Ланценавии некому будет занять его место. Кто-то другой должен был начать переговоры: кто-то, кто мог бы получить необходимые сведения от госпожи Георгины или этого командира рыцарей, кто мог бы, по крайней мере, заложить основу для возобновления работы дворца, кто мог бы получить в обмен на наши товары столько магических камней, сколько возможно, и приготовиться тем самым к худшему варианту развития событий.
Были бурные дебаты по поводу того, кого послать, но из всех кандидатов эту должность удалось занять именно мне.
— Если наш план пройдёт успешно, Ланценавия изменится навсегда, — сказал я.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Джордано кивнул. За окном было видно, как корабли Ланценавии приближаются к порту — хороший знак, если таковые вообще существуют. Я едва сдерживал нарастающее волнение, ожидая нашего прибытия в поместье Ланценавии.
***
— О, госпожа Альстеда, — сказал я. — Не ожидал, что вы уже здесь.
— Поскольку у нас гости, я решила, что лучше приехать пораньше. Только что был гонец с сообщением о кораблях. Полагаю, их пассажиры скоро будут здесь?
Госпожа Дитлинда, прибывшая раньше, похоже, поспешила зайти внутрь поместья. Вместо неё меня приветствовала её старшая сестра, госпожа Альстеда — та самая, что, собственно, и окрасила основание Аренсбаха. Зент не признавал её, но она всё равно была фактическим аубом герцогства.
Госпожа Альстеда была высшей дворянкой возрастом около двадцати лет. По ярко-зелёным глазам, голубым, почти фиолетовым волосам и стройным чертам лица было явно видно её родство с госпожой Георгиной, но характером та совсем не походила на мать. Она была тихой девушкой, редко разговаривала и, казалось, всегда внимательно следила за настроением окружающих.
Насколько я могу судить, ею помыкали и мать, и младшая сестра. По воле матери она вышла замуж за высшего дворянина, несмотря на то, что была дочерью ауба, и ради плана матери и сестры теперь окрасила основание Аренсбаха, имея при том собственную маленькую дочь.
— Госпожа Альстеда, вам должно быть нелегко… — сказал я. — Я всё ещё помню ваше заявление о том, что вы не хотите быть аубом.
— Да, это так. Мои мысли по этому поводу не изменились, однако это не значит, что данная ситуация мне не выгодна.
Муж госпожи Альстеды, господин Блазиус, в своё время был членом герцогской семьи и стремился стать аубом. Однако после политических изменений он был понижен до высшего дворянина из-за того, что его мать была родом из проигравшего герцогства.
— Я хочу восстановить господина Блазиуса в его прежнем звании, — продолжила она. — Если всё произойдёт так, как задумала матушка, то можно будет даже передать ему основание Аренсбаха. Не говоря уже о том, что у нас ещё есть время, чтобы наша дочь смогла получить образование кандидата в аубы.
«Гражданская война не привела ни к чему хорошему, не так ли? Нетрудно понять, почему госпожа Дитлинда при каждом удобном случае проклинает нынешнего зента».
— Ланценавия сталкивается с собственными трудностями в результате закрытия дворца, не так ли? Я молюсь, чтобы этот план прошёл успешно, и чтобы ваша страна получила необходимую помощь.
Продолжая беседу, мы прошли в поместье. Слуга госпожи Дитлинды готовила чай в гостиной, а господин Блазиус, муж госпожи Альстеды, слонялся без дела. Они относились к тому, что считалось поместьем Ланценавии, как ко второму дому. Джордано, должно быть, заметил то же самое, так как вздохнул позади меня. Когда госпожа Дитлинда приезжала с визитом, наших людей нередко отводили в дальние комнаты.
— Альстеда, дверь уже открыли? — спросила госпожа Дитлинда. — Я ведь послала тебе ключ.
— Нет, пока нет… Я решила, что лучше подождать до твоего приезда. Мать дала мне соответствующие указания, разве нет?
Дитлинда считалась аубом Аренсбаха, но на самом деле основанием герцогства распоряжалась госпожа Альстеда. Чтобы сохранить иллюзию, госпожа Георгина дала госпоже Дитлинде твёрдый приказ всегда присутствовать при выполнении задач ауба, таких как открытие особых дверей или врат герцогства.
— Ты всегда в точности выполняешь матушкины приказы, сестра, — пожаловалась госпожа Дитлинда. — Не думаю, что наши гости проявят много терпения. Давай откроем сейчас, пока они не приехали.
— Конечно. Они наверняка торопятся.
В поместье Ланценавии имелся круг перемещения, с помощью которого принцессы отправлялись во дворец Адальгизы и встречали королей. Открыть дверь со стороны Аренсбаха мог только ауб.
«Нетрудно догадаться, что предыдущий ауб Аренсбаха был убит, чтобы появилась возможность открытого прохода между Аренсбахом и дворцом».
Я очень сомневался, что это единственная причина: у госпожи Георгины их всегда было несколько, что бы она ни делала, но одной из причин определённо была эта.
И вот госпожа Георгина убила предыдущего ауба и заставила госпожу Альстеду перекрасить основание, что позволило нам в любое время открывать дверь в зал перемещения. Всё должно было быть так просто, но в самый последний момент, во время собрания герцогов, было решено, что дворец достанется девочке, которую удочерит зент. Это известие можно было расценить только как намеренную попытку уничтожить надежды Ланценавии на то, что дворец когда-нибудь будет вновь открыт для приёма новых принцесс.
С момента объявления о начале работ, во дворце появились уборщики, ремонтники и мастера, привозящие новую мебель. Иногда даже члены королевской семьи заглядывали туда, чтобы проверить, как идут дела. В результате круг перемещения стал практически непригоден для использования, что, в общем-то, не сильно помешало планам госпожи Георгины, но, по слухам, ситуация оказалась крайне болезненна для одного из её соратников, который мучительно переживал из-за столь грубого просчёта.
Только теперь, когда подготовка была завершена и ремесленники покинули дворец, круг перемещения можно было использовать без ограничений. С этого момента и до собрания герцогов, когда прибудет новая жительница, круг перемещения и дворец Адальгизы будут в нашем распоряжении.
«Но сработает ли план на самом деле?»
По дороге сюда я сказал Джордано, что мы не можем знать, как всё сложится, но я больше всех желал успеха госпоже Георгине.
— Тогда я открою, — сказала госпожа Альстеда. Она вставила ключ на место, и в мгновение ока на двери появился светящийся жёлтым магический круг.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать. Благодаря общению с госпожой Дитлиндой я считал себя более сведущим в магии, чем большинство других жителей Ланценавии, но ничего подобного я никогда раньше не видел. Было уже удивительно, что магический круг появился из ниоткуда, но тут ещё и дверь начала открываться сама по себе. Пока я пытался проглотить свой шок, окружавшие меня дворяне выглядели совершенно невозмутимыми. Для них такой уровень магии был обычным делом.
За дверью находилась чисто белая комната. В ней не было ничего примечательного, кроме нарисованного на полу магического круга.
— Это круг перемещения, — пояснила госпожа Дитлинда, преисполненная гордости. — Для его работы требуется магическая сила здесь и на другой стороне, но он может перемещать людей и предметы.
Тем временем, одна из её слуг отправила письмо, в котором сообщила, что на нашей стороне круга всё готово.
Госпожа Альстеда зашла за колонну и сделала что-то, чего я не смог разглядеть. Затем круг перемещения на мгновение ярко вспыхнул.
«С другой стороны… есть штапы».
Я сделал неосознанный шаг вперед, словно соблазнённый внезапной вспышкой. Я хотел одного. Мне нужен был собственный штап. Если бы только я смог получить его, я бы сам обеспечил себе власть. Мне не нужно было бы ждать ребёнка от младшей сестры.
Я сделал ещё один шаг, и магический круг снова вспыхнул, сияя на этот раз чуть дольше. Он изверг из себя огненную смесь чёрного и золотого света, повергнув меня в шок и заставив сделать шаг назад.
— О, они действительно ждали. Добро пожаловать в Аренсбах.
Свет померк, и на круге появился господин Раоблут, командир центрального рыцарского ордена. Я ахнул от неожиданности его появления: при всём своём технологическом развитии Ланценавия не имела ничего, что могло бы сравниться с масштабной магией.
— Господин Раоблут, скоро должны прибыть другие наши гости, — сказала госпожа Дитлинда. — До нас дошли слухи, что их корабли прибыли в порт.
Командир рыцарей опустил глаза, позволив лёгкой улыбке украсить его рот.
— Да… Наконец-то я смогу воссоединиться с моим господином. Это заняло так… так много времени.
«Я помню, как он сокрушался из-за того, что приготовления во дворце мешают воспользоваться кругом перемещения».
Мы намеревались провести последние проверки во время летних похорон и осуществить наш план осенью, но работы во дворце затянулись, и мы смогли заняться всем только сейчас. Человек перед нами считал это более мучительным, чем кто-либо ещё.
— Раз вы ждали, значит, со своими приготовлениями вы покончили, я полагаю? — спросила госпожа Дитлинда. — У вас есть средства, с помощью которых вы можете сделать меня зентом.
Господин Раоблут окинул взглядом всех собравшихся, затем кивнул мне и остальным из Ланценавии.
— Всё идет по плану. Наши надежды скоро оправдаются.
В его глубоком, весомом голосе было что-то такое, что заставляло меня безоговорочно поверить в это. Я чувствовал, как в груди нарастает предвкушение.
«Сбудутся ли, наконец, мои надежды и мечты?..»
— Ах, Раоблут. Сколько же мы не виделись… — сказал король Джервазио, входя в поместье после прибытия в порт.
Командир ордена преклонил колени перед королём Ланценавии — зрелище настолько причудливое, что я не мог отвести взгляд — а затем начал говорить:
— Я приветствую вас, мой единственный и неповторимый господин. Я не могу принести извинения за то, что не выполнил ваш последний приказ и допустил причинение вреда госпоже Валамарин.
— Пусть это больше не отягощает ваши мысли. Судьба, постигшая её, достойна сожаления, но ты не в силах был её предотвратить. Таков закон этой земли и ты страдал из-за него долгие годы. Позволь же наконец снять с тебя это бремя.
«Кто такая Валамарин?»
Я не узнал имени, но если это их общая знакомая, она должна была быть кем-то из дворца Адальгизы. Прибыв в Аренсбах, я узнал, что господин Раоблут служил одним из рыцарей сопровождения во дворце, когда там жил наш король Джервазио. Именно из-за него король Джервазио и прибыл сюда.
— Наши действия здесь в конечном итоге будут направлены на благо. Раоблут, будь добр, проводи меня, пора навестить наш старый дворец.
— Немедленно, господин.
