— Как только Карстед получил ордоннанц Юдит, он приказал мне взять под контроль северные ворота, — рассказывал в особенно приподнятом настроении Вильфрид.
Настало время победного пира, и все вокруг стали делиться своими подвигами. Не оказался исключением и мой брат. Поскольку он был несовершеннолетним кандидатом в аубы, ему изначально было велено держаться подальше от битвы, но после отправки множества рыцарей к западным воротам, Эренфест оказался крайне стеснён в средствах, так что пришлось задействовать и его. Карстед также пришёл к выводу, что любой, кто нападет на храм, будет обладать достаточно большим количеством магической силы, чтобы его не мог связать простой рыцарь.
— Мне было приказано по возможности захватить нападающих в плен. Это оказалось непростой задачей, — продолжал Вильфрид. Желая пояснить, он со сверкающими глазами перешёл к описанию боя. Весь рассказ, сопровождаемый активной жестикуляцией, лихорадочно записывал бывший подле меня Родерих.
— Мне пришлось нелегко, но я смог поймать крупную добычу. Граозама! Я поймал бывшего гиба Герлаха! Дай угадаю — ты слишком потрясена чтобы что-то сказать?
«Что ж, ещё один Граозам в коллекцию».
Имя Граозама всплывало в рассказах о стольких битвах, что я уже начала терять счёт. Это был последний? Больше ведь никого не будет? От одной мысли об этом мне становилось не по себе.
— Я связал Граозама своим штапом и…
— Вопрос, если позволите. — Перо Родериха зависло над бумагой. — Вы использовали штап. Значит ли это, что отвлекающие силы у северных ворот не были одеты в серебряные плащи?
— Хм? — Вильфрид на мгновение задумался. — Они их использовали, но изнутри ткань была обычной. Когда подворачивался удачный момент и виднелась изнанка плащей, наши атаки вполне проходили.
Захватчики блокировали примерно половину ударов рыцарей, прикрываясь плащами, но из-за использования ездовых зверей они не могли полностью покрыть себя серебряной тканью. Это заняло немало времени, но в конце концов Вильфриду удалось захватить Граозама.
— Доставив его в рыцарский орден, я не мог поверить своим ушам: это оказался уже третий Граозам, появившийся в Эренфесте. Розмайн, ты ведь тоже сражалась с ним, верно? Как прошла твоя битва?
— Подробности можешь узнать у Хартмута, — уклончиво ответила я. — Он объяснит то, что даже я не могу вспомнить.
— Хм… У Хартмута, говоришь? — с лёгким недовольством пробормотал Вильфрид, окидывая взглядом собравшуюся большую группу. Хартмут увлечённо рассказывал о битве при Герлахе, а Кларисса с ликованием говорила о случившемся в Аренсбахе. Они вдавались в мучительные подробности, настолько преувеличенные и переполненные именами богов, что мне хотелось вздохнуть.
— Если ты предпочитаешь избегать Хартмута, могу я предложить поговорить с госпожой Ханнелорой? — направила его я. — Она использовала трёх волхенилов против солдат Ланценавии в Аренсбахе, а в Герлахе напала на Граозама, как только он открылся. Как кандидат в аубы Дункельфельгера, она обладает впечатляющими боевыми навыками.
Ханнелора сейчас оживлённо беседовала с Эльвирой. Та сначала искренне поблагодарила её как моя мать, а затем вернулась к образу благородной дамы, перейдя к широкому обсуждению различных сражений и достижений Дункельфельгера в них. Разговор шёл довольно обычно, пока Эльвира не предложила в качестве благодарности подарить Ханнелоре предварительный экземпляр «Любовных историй богов». Даже я ещё не читала эту книгу, и этот жест так тронул Ханнелору, что в её красных глазах заблестели слёзы. Вскоре она уже расхваливала истории, написанные Эльвирой и её подругами, а та, в свою очередь, принялась выуживать из Ханнелоры материал для новой книги.
— Не пора ли нам разлучить матушку и госпожу Ханнелору? — спросила я.
— И прервать их веселье? — удивился Вильфрид. — Я, конечно, понимаю, что тебе, должно быть, немного неловко, но…
— Не просто «немного». Госпожа Ханнелора говорит обо мне так, словно я богиня из книжек.
Пока я спорила с Вильфридом, пытаясь помешать Эльвире, которая стремилась сохранить сведения о подвигах дочери для будущих поколений, Ханнелора несколько взволнованно наклонилась вперёд и спросила:
— Так вы превратите мои слова в книгу?
После этого Ханнелора начала рассказывать всё, что ей было известно о последних событиях, начиная с того момента, когда мы прибыли к вратам страны в Дункельфельгере. Как ни странно, она не только преувеличивала, как и Кларисса, но и придавала событиям романтический оттенок, который, как я поняла, сведёт Эльвиру с ума.
«Господин Фердинанд выглядит не слишком довольным», — подметила я.
Ханнелора не говорила ничего неправдивого, и у нас с Фердинандом не было возможности вмешаться. Всё, что нам оставалось, — это сидеть молча, пока она продолжала зарывать нас всё глубже и глубже.
— Если ты так переживаешь по этому поводу, то тебе вообще не стоило ехать в Аренсбах, — заметил Вильфрид.
— Ты это серьёзно? — огрызнулась я. — Ты хочешь сказать, что было бы лучше оставить господина Фердинанда там?
— Нет, я говорю, что ты постоянно заявляла, что не прочь нажить врагов в лице королевской семьи и богов, так что странно, что ты жалуешься на простые слухи. Просто признай, что ты влюбилась в дядю.
«Серьёзно?! Я не влюблена в него! Сколько раз мне нужно это повторять?!»
Как бы я ни протестовала, остальные лишь слегка ухмылялись.
— Форсернте даровала тебе свою помощь, когда увидела, как Эаваклирен ведёт Югерайзе к победе. Тебя, должно быть, тревожит тяжесть дарованного тебе раффеля.
На меня обрушилось столько имен, что я с трудом разбирала их смысл. Тем не менее по тону и выражению лиц остальных я догадалась, что они пытаются как-то «утешить» меня. То, что все они игнорировали мои возражения, всё больше и больше выводило меня из себя.
«Забудьте о влюблённости — я вообще никогда не влюблялась!»
— Дядя, кажется, особо не беспокоится, — добавил Вильфрид с ухмылкой, указывая на Фердинанда.
Я оглянулась, желая понять, что он имеет в виду, и тут же снова отвела взгляд. На лице Фердинанда была та же ослепительная улыбка, которую он надевал всякий раз, когда находился в самом плохом настроении. Улыбка, которую он носил перед Георгиной и на протяжении всей своей помолвки с Дитлиндой.
— Как ты можешь так говорить, когда у него крайне недовольное лицо? — уточнила я. — Меня так оно пугает, что я боюсь даже подойти к нему.
— Это и есть его недовольное лицо? Тогда я, пожалуй, пойду.
И с этими словами Вильфрид поспешно удалился, бормоча что-то о том, как трудно понять Фердинанда. Мне хотелось бежать вместе с ним.
— Сестра, — не прошло и мгновения, как ко мне обратился Мельхиор. Он словно ждал, когда Вильфрид уйдёт.
Пока я беспокоилась о Ханнелоре и матери, Мельхиор и его рыцари сопровождения, улыбаясь, рассказывали всем о ловушках, в которые угодила Георгина. Она была полностью замотана в серебряную ткань: так, что даже лица не было видно, и нарвалась на такое количество ловушек, убегая от рыцарей в храме, что я не могла не рассмеяться. Это звучало почти комично.
Поддельная Георгина ворвалась в комнату с книгами, поскользнулась на покрывавших пол магических камнях-бусинах и рухнула с громким, карикатурным звуком. Мельхиор и его рыцари сопровождения знали, что комната напичкана ловушками, и ждали снаружи, натянув луки и наблюдая, как одна за другой они срабатывают.
Несколько мгновений поддельная Георгина лежала на полу, казалось, в растерянности. Затем она попыталась встать… и снова упала, всё более и более забавно пытаясь справиться с кучей магических камней. Но на этом её трудности не закончились: следующая часть комнаты была покрыта особо прочным клеем. Серебряные перчатки и туфли прилипли к нему. Фальшивая Георгина избавилась от перчаток, и лучники тут же начали палить по её незащищенным рукам.
Тогда она извернулась, чтобы избежать стрел, после чего в отчаянии сняла туфли, чтобы обрести свободу. Дальше, однако, были установлены невидимые круги перемещения. Поддельная Георгина коснулась одного из них голой рукой и исчезла, оставив после себя только одежду. Судя по всему, она появилась в Белой башне совершенно обнажённой.
— Твоя история определённо популярна, Мельхиор. Похоже, все сочли её очень забавной.
— Я думаю она стала такой забавной только благодаря ловушкам, которые ты и Хартмут расставили, сестра.
— И всё же… мы действительно нашли настоящую госпожу Георгину? — тихо спросила я. — У Граозама было очень много двойников. Меня не покидает мысль, что есть ещё несколько, которых мы просто не нашли.
Мельхиор покачал головой:
— Та, что появилась в зале основания, была настоящей. Здесь не может быть ошибки. Мне сказали, что все остальные погибли, когда отец расправился с ней.
— Понятно, — выдохнула я с облегчением.
Мельхиор слегка понизил голос.
— Матушка тоже захватила в плен госпожу Георгину, судя по всему.
— Матушка?..
— Да. Мне сказали, что она поймала её у выхода из потайных ходов замка.
Сильвестр понял, что Георгине известны все тайные ходы замка благодаря тому инциденту, из-за которого я оказалась в юрэве. Поэтому он незаметно переделал их, чтобы все ходы вели в одно и то же место, и никому не сказал. Поддельная Георгина не заметила изменений и оказалась там, где её ждала Флоренция.
«Я не знала, что она тоже участвовала в сражении».
— Похоже, её последователь Леберехт приготовил для неё всевозможные ловушки и магические инструменты.
— Ну, он же отец Хартмута — логично, что он разбирается в таких вещах.
Флоренция надела на запястья фальшивой Георгины запечатывающие браслеты. Затем она приказала отвести женщину в Белую башню.
— Отец в это время находился в зале основания, поэтому он не мог знать, что происходит снаружи, — продолжал Мельхиор. — Он вышел, когда матушка сообщила о поимке госпожи Георгины, намереваясь отправиться в Белую башню и увидеть её своими глазами, но когда в башню внезапно переместилась другая госпожа Георгина, матушка послала ему ещё один ордоннанц с приказом вернуться в зал основания.
Флоренция узнала о том, что Георгина использует двойников, немногим позже того, как Сильвестр отправил Фердинанду ордоннанц, сообщающий о поимке их врага.
— А настоящая Георгина тоже вошла через храм? — спросила я, наклонив голову.
— Да, я потерял бдительность и упустил это, — прошептал Мельхиор, его плечи опустились. — Мне было приказано не участвовать в сражениях, поэтому я находился в своей комнате и принимал доклады от рыцарей о том, как госпожа Георгина, в которой мы не распознали фальшивки, наткнулась на все наши ловушки. Оставшиеся рыцари в это время отправились проверить, как идут бои у ворот, оставив книжную комнату без присмотра. Именно тогда госпожа Георгина — на этот раз настоящая — проникла внутрь.
— И никто её не видел? У ворот же было много рыцарей, не так ли?
В храм вели трое ворот, у каждых из которых был свой охранник-шмил. Как я поняла, шмил, стоявший у ворот для карет, в какой-то момент переместился к служебному входу, но тот находился так близко к оригинальному месту дислокации шмила, что я не придала этому значения. Мне также было трудно поверить, что Юдит и остальные не заметили бы, как открылись ворота для карет, и не отреагировали бы. Более того, храм был довольно большим: как Георгина добралась до книжного зала, не столкнувшись ни с одним человеком?
— Она использовала другой, более необычный вход. Полагаю, ты, вероятно, не учла его, сестра.
— Хм?
— Во время энтвикельна мы добавили в храм акведук, помнишь? Чтобы облегчить создание бумаги в мастерской.
Действительно, мы сделали проход, соединяющий храм и реку. Пока он не используется, так как нам ещё нужно было найти способ очищать воду и решить другие проблемы.
— Настоящая госпожа Георгина использовала этот акведук как тайный ход, — пояснил Мельхиор. — Будучи одета в серебряные одежды, она, должно быть, не могла использовать вашен, так что мы нашли её следы. Судя по всему, она вышла в приюте, у здания для мальчиков. Оттуда она двинулась в дворянскую часть храма через западную сторону подвала, которой пользуются работники-простолюдины и те, кто приносит еду из нижнего города. Затем она подождала в покоях одного из священников, пока за книжной комнатой не перестанут следить. Мы предполагаем, что священник, который её приютил, и его слуга помогли всё организовать.
Настоящая Георгина — та, которую Сильвестр обезвредил, — была одета в серые одежды служительницы. Вполне логично, что никто не обратил на нее внимания, особенно после того, как другая «Георгина» нарвалась на кучу ловушек.
— Они…
— Госпожа Розмайн, — окликнул меня Хайсхиц, как раз когда я начала успокаиваться. Он с улыбкой подошёл ко мне, ведя за собой слугу с тарелкой, уставленной деликатесами.
— Вам нравится еда? — спросила я.
Хайсхиц одарил свою тарелку очень довольной ухмылкой.
— Здесь много очень вкусных блюд. Я много раз говорил об этом во время собраний герцогов, но еда гораздо лучше на вкус, когда ты только что одержал победу. Тем не менее… ваша тарелка почти пуста.
— Я периодически поручаю своей слуге приносить порции моих любимых блюд. И в любом случае, подозреваю, что рыцарю то количество, которое я обычно съедаю, покажется мизерным. Я откусываю всего несколько кусочков, но смакую каждый из них. Сейчас единственный сезон, когда мы можем подавать варгель со сливками, так что попробуйте, пока есть возможность.
Как одна из организаторов пира, я была почти обязана пробовать и есть еду, которую мы подавали нашим гостям. Я съела немного с улыбкой, но вкуса не почувствовала, возможно, потому, что не была по-настоящему голодна.
— Скажите, по вкусу ли вам, как жителю Дункельфельгера, алкоголь?
— Конечно же! — заявил Хайсхиц. — Он гораздо крепче того, что мы обычно пьём, но вкус у него превосходный.
Он с довольной ухмылкой поднял полную чашку, явно радуясь возможности попробовать что-то новое.
«Приличного размера чашка. Учитывая крепость, стоит ли пить так много сразу?»
Фердинанд не зря беспокоился: если бы мы пригласили сотню рыцарей Дункельфельгера, весь запас спиртного в Эренфесте исчез бы в одночасье.
— Господин Хайсхиц… могу я задать вопрос? — обратился Родерих, на его лице отчетливо читалось волнение.
Хайсхиц благодушно кивнул и прорычал:
— Спрашивай, парень!
Алкоголь сделал его особенно буйным.
— Это правда, что ни один рыцарь Дункельфельгера не погиб? Вы провели столько тяжёлых сражений, что я с трудом могу в это поверить… Пожалуйста, расскажите мне секрет вашей силы!
К концу битвы при Герлахе добровольцы выстроились в десять рядов по десять человек, готовые выслушать объявление о победе. Ханнелора и Хайсхиц были на балконе вместе со мной, как их командиры. Иными словами, не было никаких потерь.
— Нам это удалось только благодаря господину Фердинанду и госпоже Розмайн, — сообщил Хайсхиц, и выражение его лица стало более серьёзным. — Нас заранее предупредили, чтобы мы прикрывали рты и держали при себе юрэве. Более десяти наших рыцарей серьёзно пострадали от атаки Граозама. У них возникли огромные сгустки магической силы, но ни один не умер мгновенно. Гораздо больший урон атака нанесла вражеским войскам и рыцарям Герлаха, поскольку они не знали особенностей атаки. Многие из них превратились в магические камни всего за мгновение.
В голове сразу же всплыл вид всех этих сверкающих магических камней, усыпавших землю. По коже побежали мурашки, а съеденная еда подступила к горлу. Я прикрыла рот и сглотнула: меньше всего мне хотелось опозориться.
— Розмайн, — сказал Фердинанд откуда-то с края моего зрения. Я обернулась как раз в тот момент, когда дверь в зал распахнулась.
— Розмайн, ты в безопасности?! Я пришёл спасти тебя!
Это был Бонифаций, полностью закованный в доспехи. Он ворвался в дом, как бык в посудную лавку, и так удивил меня, что тошнота мгновенно исчезла. Все уставились на него в полном оцепенении, но он не обращал на них внимания, осматривая меня с ног до головы и убеждаясь, что со мной все в порядке.
— На мне нет ни единой царапины, дедушка. Благодаря тебе у меня всё хорошо.
Последняя часть даже не была ложью: он только что спас меня от неловкой сцены.
— Понятно, — ответил он с облегчением, а затем набросился на Сильвестра. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ НАЧАТЬ ПИР БЕЗ МЕНЯ?! Ради Фердинанда ты использовал круг перемещения, не задумываясь. А как же я?! Не так-то просто было проделать весь этот путь из Илльгнера!
— У нас нет лишней магической силы, — уклончиво ответил Сильвестр. — Мы смогли активировать круг перемещения для Фердинанда и Розмайн только потому, что они помогли снабдить его магической силой. Кроме того, я был прав в том, что ты успеешь добраться сюда вовремя.
Сильвестр, должно быть, отказался активировать круг перемещения только для Бонифация. Я подумала, что это вполне разумно, особенно если учесть, что сейчас наша главная задача — поделиться информацией с Дункельфельгером, однако у меня не было причин вмешиваться в разговор.
— Розмайн, скажи Бонифацию, что ты хочешь услышать об Илльгнере, — прошептал Фердинанд, в какой-то момент оказавшись у меня за спиной. — Используй эту возможность, чтобы убедить его переодеться.
Я кивнула и подошла к нашему шумному новоприбывшему.
— Дедушка, сейчас у нас гости из Дункельфельгера. Почему бы вам не переодеться и не рассказать мне истории о своих подвигах? Насколько я понимаю, Бригитта прислала ордоннанц с важнейшими сведениями, когда бои уже шли полным ходом. Мне интересно узнать, как обстояли дела в Эренфесте.
Бонифаций кивнул, ухмыляясь от уха до уха:
— Хорошо. Я понял. Жди здесь, я тебе все расскажу.
Он повернулся, чтобы уйти, не сказав больше ни слова, и таким образом к обширному списку моих достижений прибавилось ещё одно.
***
Чтобы не ограничивать собеседников, никто на пиру не занимал специально отведенного места: желающие могли сесть на любой стул за столами, расставленными по внешним краям зала. Это было решение Эренфеста в связи с внезапным характером праздника и тем, что они не знали, сколько рыцарей Дункельфельгера прибудет на него.
Переодевшись, Бонифаций подошёл к тому месту, где сидела я, и попросил своего слугу принести ему еды. Сильвестр сел рядом с ним, готовый выслушать его доклад, а Карстед встал позади, наконец-то выкроив свободную минуту, чтобы присутствовать. Фердинанд с совершенно естественным видом сидел на последнем оставшемся месте.
— Как вы знаете, Илльгнер находится далеко отсюда…
Бонифаций не преувеличивал: земля, о которой шла речь, находилась на юго-западной оконечности Эренфеста. Он объяснил, что полет туда занял бы у его рыцарей целый день, во многом потому, что все были бы вынуждены сравняться в скорости с низшими дворянами. В ездовых зверей также нельзя было вливать слишком много магической силы, чтобы сохранить боеспособность по прибытию к полю боя.
— Если бы дорога у нас заняла обычное время, — продолжал он, — мы бы прибыли в уже разрушенный Илльгнер. Аренсбах — большое герцогство. Их рыцари вкупе с дворянами бывшего Веркштока — слишком большая сила для земли средних дворян, чтобы отбиться в одиночку.
Население Илльгнера постепенно росло, но это всё ещё была гористая, покрытая лесами территория, где было мало дворян и простолюдинов. Здесь много земли, которую нужно защищать, но мало защитников. В битве с великим герцогством Илльгнер пал бы в мгновение ока.
— Таким образом, ауб использовал круги перемещения, чтобы перенести нас в летнее поместье Илльгнера. Не использовать их, зная, что они там есть, было бы неразумно.
Круги перемещения Эренфеста нельзя было использовать неосторожно — их мог активировать только ауб, а процесс перемещения одного человека, не говоря уже о целой группе, требовал тонны магической силы. В самом начале мы воспользовались ими только потому, что бои ещё не достигли города Эренфест, а значит, у тех, кто там находился, было время выпить лекарства и восстановить магическую силу.
— Как только я прибыл в Илльгнер, я понял, что нападение здесь было всего лишь отвлекающим манёвром, призванным выманить рыцарский орден из Эренфеста, — продолжал Бонифаций.
— Как вы догадались? — спросила я.
— Захватчиков оказалось меньше, чем ожидалось, и, похоже, их целью не было завоевание владений гиба.
Враг послал столько рыцарей, что Илльгнер не смог бы выстоять в одиночку, но избегал боя и не предпринимал никаких попыток захватить землю до прибытия подкрепления. Кроме того, они приняли необычное решение направить часть своих сил в Грибель и красть магическую силу из земель, в которые они вторгались. Они не были особенно сложными противниками для Бонифация, но оказались назойливыми.
Бонифаций гордо фыркнул, а затем разразился хохотом:
— При этом они, скорее всего, собирались оставаться там и сражаться в течение двух-трех дней. Видели бы вы их лица после того, как мы оказались в Илльгнере благодаря кругу перемещения.
При обычных обстоятельствах на призыв гиба о подкреплении не ответили бы сразу: много времени ушло бы на то, чтобы решить, какие рыцари отправятся в поход, и подготовку их к бою, после чего они отправились бы в путь на ездовых зверях. Бонифацию и остальным потребовалось бы несколько дней, чтобы добраться до Илльгнера, но поскольку мы уже предвидели нападение и собрали необходимую информацию о наших кругах перемещения, им удалось добраться туда в мгновение ока.
— Ты говоришь об этом как о пустяке, но я чуть не надорвался, пока пытался заставить этот круг работать… — ворчал Сильвестр.
— Во время утреннего боя мы узнали, что Герлах тоже атакован, — продолжал Бонифаций, совершенно не обращая внимания на племянника. — Они сказали, что, судя по количеству войск, это основное вторжение, и просили по возможности немедленно предоставить подкрепление. Я хотел сразу же отправиться туда, но, чтобы без проблем добраться до Герлаха, сначала нужно было закончить дела в Илльгнере.
Сообщив о сложившейся ситуации, Бонифаций смог воодушевить своих рыцарей на бой. Затем под руководством Бригитты они разлетелись по всей территории, разрывая врагов в клочья.
— Отец, почему ты решил, что обязан двинуться в Герлах? — спросил Карстед. По его деловому выражению лица я догадалась, что он говорил как командир рыцарей.
Бонифаций тоже стал серьёзнее, больше не излучая ауру человека, хвастающегося перед своей внучкой.
— От Герлаха исходил запах опасности. Я чувствовал, что мне нужно добраться туда как можно скорее.
— Запах опасности?
— Точно. Я почуял, что там могущественный враг — такой, который даже мне доставит неприятности.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Вы… почуяли это?
Бонифаций действительно был… звероподобным. У него был острый нюх, и действовал он на чистом инстинкте. Понятно, почему Граозам посвятил столько времени на разработку плана против него.
— Бригитта ведь не пострадала? — беспокоилась я. — Она была моим рыцарем сопровождения, поэтому я не могу не волноваться за неё. Она даже прислала нам в разгар боя ценные сведения о том, что на корабле к Эренфесту движется враг…
— Вот как, — задумался Бонифаций с противоречивым видом. — Бригитта, возможно, и ушла, но в душе она всё ещё твоя последовательница. Отправленная ею информация должна была попасть в рыцарский орден, но вместо этого она настаивала на том, чтобы она попала к тебе, хотя её ордоннанцы продолжали терпеть неудачи. Таков ход мыслей последовательницы, желающей приумножить славу своей госпожи.
Мне и в голову не приходило, что действия Бригитты имели такое значение. Она не просто хотела предупредить меня о грядущей опасности — она всё ещё воспринимала меня как её госпожу, несмотря на то, что оставила службу много лет назад. Осознание этого наполнило меня радостью.
— Мне приятно знать, что она чувствует это даже сейчас, когда мы так далеко друг от друга, — искренне ответила я.
Бонифаций кивнул.
— У тебя хорошие последователи, Розмайн.
— Ну… как там Бригитта?
— Хм… Её рыцарские навыки немного притупились. Этого следовало ожидать: брак и беременность кому угодно помешают тренироваться, но я всё равно считаю это досадным.
Я спрашивала, как у неё дела в общем, а не о её способностях как рыцаря, но, полагаю, от Бонифация не стоило ожидать другого. Его оценка говорила о том, что Бригитта, по крайней мере, неплохо справляется.
— К тому же, несмотря на то, что она была не в форме, она прекрасно справилась с ролью рыцаря, оберегающего свою землю, — заметил Бонифаций. — Она упорно сражалась, спасая горные леса, ведь они нужны твоим мастерским для производства бумаги. Она исполняла свой долг младшей сестры гиба и защищала как свой дом, так и его жителей.
Впоследствии они вдвоем захватили в плен вторгшихся гибов бывшего Веркштока.
— Я был ошеломлён, когда в середине нашей битвы появился ордоннанц, в котором говорилось, что вы с Фердинандом ведёте рыцарей Дункельфельгера в Герлах. Я, конечно, помнил, как ты была уверена в себе перед отъездом, но не думал, что тебе удастся спасти Фердинанда и вернуться в Эренфест так скоро… Молодец, Розмайн. Молодец.
— Огромное спасибо, дедушка, — ответила я, чувствуя, как в груди разливается тепло. Его слова много значили для меня, особенно если учесть, что он велел мне полностью отказаться от спасательной операции.
— Думаю, ты многое защитила. Я молился, чтобы Герлах продержался до моего прибытия, как вдруг мне сообщили, что бой прекращён. Я даже инстинктивно ударил ордоннанц, доставивший это известие, поскольку был уверен, что он должно быть сломан.
«Ударил его?! Если бедняжка не был сломан до этого, думаю, после этого он точно сломался!»
— Добровольцы из Дункельфельгера сражались за нас с особым усердием во время битвы при Герлахе, — сообщила я. Затем я указала на Ханнелору, которая радостно беседовала с другими дворянками. — В том числе и моя подруга.
— И всё же именно ты вела их, не так ли?
— Не совсем. Это Фердинанд привёл рыцарей в Герлах. Он раззадорил их, сказав, что кражи основания Аренсбаха недостаточно, чтобы положить конец диттеру. Я была прикована к постели в замке Аренсбаха, когда он и войска ушли.
Несмотря на то, что Фердинанд отдохнул всего несколько минут после того, как чуть не погиб от яда, он взял на себя инициативу и повёл отряд в Герлах. Я постаралась подчеркнуть, насколько это было удивительно, что, должно быть, вызвало у Бонифация лёгкую зависть: он посмотрел на Фердинанда и фыркнул, после чего продолжил свой рассказ:
— Как только ситуация в Герлахе была улажена, я обратился к аубу с просьбой вновь запустить круг перемещения, чтобы мы могли вернуться в Эренфест. Он отказался и сказал, чтобы мы сами добирались обратно, поскольку он уже использовал круги, чтобы доставить тебя, Фердинанда и гостей из Дункельфельгера.
— Гости из великого герцогства явно имеют приоритет перед возвращающимися войсками, — отрезал Сильвестр. — Не говоря уже о том, что «Розмайн зовёт меня!» недостаточно веское оправдание для использования круга перемещения. Ни один ауб не позволит себе такого.
Вторжение нанесло огромный ущерб запасам лекарств восстановления Эренфеста, а отвлекающие сражения, которые велись повсюду, истощили рыцарей. К тому же служащие и слуги были по уши заняты подготовкой к праздничному пиру. Воспользоваться кругом перемещения ради Бонифация просто не было никакой возможности.
«К тому же, я уверена, что не звала его».
Бонифаций утверждал обратное. Он направился прямо к Эренфесту, оставив своих рыцарей позади. Должно быть, именно поэтому он прорычал, что пришёл спасти меня, хотя его поведение было настолько инстинктивным, что трудно было сказать наверняка. На самом деле он казался скорее страшным, чем надёжным. В этот момент я полностью поняла, почему Граозам так отчаянно готовился, чтобы противостоять ему. Бонифаций был тем, кого я никогда не хотела бы сделать своим врагом.
***
— Как всё прошло здесь? — спросил Бонифаций.
Сильвестр пожал плечами и покачал головой: большую часть сегодняшнего дня он провёл, слушая чужие доклады и стараясь не обсуждать, что происходило с ним, если можно было этого избежать.
— Всё началось с ордоннанца, который Дамуэль отправил в рыцарский орден и в котором он передавал послание Бригитты. Это было около третьего колокола, я думаю…
Рыцарский орден начал готовиться к бою, услышав, что к западным воротам, вероятнее всего, вскоре прибудет угроза. Ордоннанцы разлетелись по всей округе, и каждый занял заранее намеченные места. Они не знали, когда именно появится враг и когда начнётся битва. Тем временем Сильвестр направился прямо в зал основания, поскольку его кража была наихудшим вариантом развития событий.
— Я стоял и ждал, — рассказал он нам. — Мне нечего было делать, но у меня не было другого выбора. Я просто ждал и получал ордоннанцы через отверстие в стене, открытое специально для этой цели.
Как выяснилось, между залом и кабинетом герцога имелось отверстие, позволявшее аубу получать корреспонденцию, даже когда он был занят основанием. Сильвестр ничего не мог делать, кроме как слушать ордоннанцы, которые прилетали к нему, и отвечать на них.
— Так что, — продолжил он, — от нечего делать я начал расставлять ловушки, которые придумал вместе с Розмайн.
Сильвестр так заскучал, что перед началом боя у западных ворот разослал своим слугам приказы с просьбой доставить ему материалы, необходимые для установки собственных ловушек.
— Неужели для ауба допустимо выполнять такую работу? — спросила я.
— Ну, я же не мог делегировать это. Я был там единственным.
Чтобы убить время, Сильвестр намазал лестницу клеем и расставил сети и тазы для умывания, чтобы они падали на незваных гостей. В Японии тазики делались из очень легкого металла, поэтому его падение на голову человека было больше похоже на шутку, чем на что-то другое, как если бы кто-то поскользнулся на банановой кожуре. Однако здесь, в Юргеншмидте, их обычно делали из толстого, тяжёлого дерева.
«Я даже не хочу представлять, как это больно. А если бы Георгина умерла от этого? Я бы даже не знала, что чувствовать».
Может быть, это моя вина, что я не объяснила всё как следует, но я никак не ожидала, что Сильвестр будет использовать деревянный, а не металлический таз.
— Ордоннанцы пришли как раз в тот момент, когда я расставлял новые ловушки. Один из них сообщил мне, что Бонифаций ведёт Илльгнер к победе. Затем я получил просьбу о подкреплении из Герлаха.
Сильвестр приказал близлежащим к Герлаху гибам мобилизовать своих рыцарей и оказать помощь нуждающейся территории. Затем он осведомился, сможет ли Бонифаций также отправиться туда. Ответы, которые он получил от гибов, не внушили ему особых надежд: они заявили, что не могут рисковать, посылая войска в Герлах, когда есть серьёзный шанс, что их собственные земли могут быть атакованы следующими. Мне это показалось вполне разумным: гибы, не способные защитить свои земли из-за того, что они отправили своих рыцарей в другое место, считались бы совершенно провалившимися как правители.
Привлечь подкрепление для Илльгнера не составило труда, но с тех пор обстоятельства изменились. Посылать рыцарей, которым было поручено защищать дворянский район, было нельзя — не тогда, когда к городу приближалась угроза. К тому же Сильвестр — человек, необходимый для активации кругов перемещения герцогства, — застрял в зале основания.
— Гиб Герлаха присылал всё новые и новые ордоннанцы, каждый из которых сообщал, что положение становится всё хуже. Ситуация настолько ухудшилась, что я решил воспользоваться кругами перемещения, чтобы отправить столько рыцарей, сколько смогу, но когда я собрался покинуть зал, один из моих служащих сказал, что мы получили сообщение от Фердинанда.
Фердинанд объявил, что я украла основание Аренсбаха и что он ведёт добровольцев Дункельфельгера к вратам между нашими герцогствами, чтобы сдержать своенравных рыцарей и дворян, действующих под влиянием Георгины.
— Это потрясло меня до глубины души. Никогда в жизни я не чувствовал вмешательства богов так ясно.
— Глюклитат, должно быть, действительно любит вас, — сказала я.
Сильвестр приказал служащему связаться с Фердинандом и сказать ему, чтобы он немедленно отправлялся в Герлах. Ордоннанц не дошёл бы ни до него, ни до меня, пока мы находились в Аренсбахе, поэтому ему пришлось отправить письмо к вратам герцогства. Примерно в то же время он связался с гибом Герлахом с помощью ордоннанца и объяснил, что мы с Фердинандом и рыцарями Дункельфельгера уже в пути и что ему нужно только продержаться до нашего прибытия.
— Во время этого обмена сведениями началась атака на западные ворота, затем бой у северных ворот, а вместе с ними и в храме. Флоренция передала, что кто-то движется через тайные ходы. Все ставили себя под удар… а я застрял в ожидании у основания.
И пока Сильвестр ждал, борясь с желанием выбежать и вступить в бой, Флоренция прислала сообщение о том, что захватила Георгину.
— Я думал, что битва закончится раньше, чем я успею сделать что-нибудь полезное, — признался Сильвестр. Должно быть, это его обескуражило, но всё же наша победа была важнее всего.
Сильвестр покинул основание, решив отправиться в Белую башню, и начал сообщать всем землям, что Георгина захвачена. Однако его остановило прибытие другого ордоннанца.
— Появилась вторая госпожа Георгина, — сообщила птица голосом Флоренции, в котором отчётливо слышалась паника. — Она упала с потолка, и я подозреваю, что её переместило из храма. Возможно, есть и другие клоны. Пожалуйста, оставайся у основания, пока не будет найдена настоящая.
— Я сделал всё, как она велела, не задумываясь, — продолжал Сильвестр. — Георгина была как раз из тех, кто строит один коварный план на другом. Я вернулся в покои ауба в замке и переместился в зал основания… но тут меня настиг поток воды.
— Что?..
— Как только я переступил через радужную плёнку, я стал задыхаться в водовороте.
Настоящая Георгина уже атаковала основание. Кровь отхлынула от лица Сильвестра, когда он понял, что если бы не второй ордоннанц Флоренции, герцогство было бы украдено прямо у него из-под носа.
— В конце концов поток воды исчез, бросив меня на землю. Установленный мной таз тоже рухнул вниз.
— Что? Таз? — удивилась я.
— Ловушки, которые я расставил, переместились из-за воды. Я вовремя уклонился, но ещё чуть-чуть и он настиг бы меня. Таз чуть не сбил меня с ног.
Если заполнить вашеном комнату, последствия будут значительными — я лично испытала это на себе, когда впервые применила заклинание. Всё поплывёт, и всё, что заклинатель сочтёт грязью, будет очищено.
— Клей, которым я намазал лестницу, исчез, а прочие ловушки, которые я установил, уплыли, — объяснил Сильвестр. — Когда таз для умывания рухнул к моим ногам, я заметил руку, торчащую из другого входа, и по спине пробежала дрожь.
В руке, которая выглядела так, словно она отрублена у запястья, находился штап. Георгина нанесла удар, даже не заглянув в комнату, и с этим осознанием ужас, съедавший Сильвестра, стал ещё сильнее.
— Думаю, парящая рука испугала бы любого, — заметила я.
Сильвестр тоже достал свой штап, а спустя мгновение в комнату вошла Георгина. Несмотря на то, что она была одета в серые одежды служительницы, вела она себя подобно королеве.
— Глаза Георгины расширились в недоверии, когда она увидела меня, — продолжил Сильвестр.
— Это бессмысленно, — сообщил Фердинанд. — В то время, когда город сталкивается с бесчисленными нападениями, любой мог бы ожидать, что ауб будет защищать основание.
Сильвестр нахмурил брови, испытывая неловкость.
— Именно потому, что Георгина знала, что я буду в зале основания, она распылила там яд мгновенной смерти.
— Что-что?..
На улице ядовитый порошок мгновенной смерти работал не очень хорошо: он разносился ветром и легко рассеивался. Однако в таком тесном помещении, как зал, его ужасающий потенциал был бы реализован в полной мере. Георгина отперла основание, бросила туда отравляющий порошок, а затем очистила комнату с помощью вашена, чтобы можно было войти. При любых других обстоятельствах её план позволил бы ей окрасить или уничтожить основание без чьего-либо сопротивления.
— Если бы не моё решение покинуть основание после первого ордоннанца Флоренции, меня бы сейчас здесь не было, — говорил Сильвестр.
— Вы действительно получили божественную защиту Глюклитата…
— Или, возможно, боги просто не позаботились о моей сестре…
Я могла только представить, что чувствовала Георгина, когда её тщательно продуманные планы были сорваны только благодаря удаче её врага.
— Так как же вам удалось захватить Георгину?
— Я уже держал в руках свой штап, поэтому, конечно, напал без колебаний.
Чтобы учесть расстояние между ними, Сильвестр создал лук и выпустил в Георгину стрелы магической силы.
— Одна была отклонена амулетом, который был у неё с собой, а другую она заблокировала гетайльтом. Дальше я постарался сократить дистанцию, продолжая атаки. В ответ она метнула в меня несколько золотых игл, но одно из моих заклинаний отразило их. Бой был отнюдь не тяжёлым: чтобы войти в зал основания, ей пришлось снять серебряные одежды, так что атаки магической силой действовали на неё просто отлично.
Битва в подавляющем большинстве случаев складывалась в пользу Сильвестра. Меня это не удивило: мужчина, с юности упражнявшийся вместе с рыцарями, обладал гораздо большей силой, выносливостью и боевым опытом, чем Георгина, которая, будучи женщиной, всю жизнь занималась преимущественно общением. Кроме того, Сильвестр сжимал свою магическую силу и был вооружён силой новых божественных защит — он ни за что не проиграл бы в лобовой схватке.
— И всё же… — пробормотал он, — не могу поверить, что человек может так сильно кого-то ненавидеть.
Сильвестр не стал раскрывать, что именно сказала ему Георгина, но по выражению его лица было ясно, что её слова глубоко ранили его.
— Но, как я уже говорил… она сказала мне, что до сих пор осталось ещё множество дворян, посвятивших ей имя, и простолюдинов, связанных договором подчинения, которые будут исполнять её волю, и что она уничтожит Эренфест.
— И угроза со стороны посвятивших ей имя была слишком велика, чтобы игнорировать её… — согласился Фердинанд.
— Да. Я не знал, скольких из них мы упустили во время зимней чистки и что они могут сделать, получив такой приказ. Не сойдут ли они с ума и не вступят ли в бой? Распространят ли они этот яд повсюду? Мне нужно было остановить её, пока не пострадало еще больше людей, поэтому… я положил этому конец своими собственными руками.
Сильвестр смотрел на свои ладони. Он лишил жизни собственную сестру, и этот факт тяжким грузом лежал у него на сердце. Наступила пауза… а затем раздался глухой стук, когда он поставил что-то на стол. Это был большой красивый магический камень, который в зависимости от освещения казался то красным, то синим. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, на что я смотрю, но когда все встало на свои места, у меня перехватило дыхание.
«Что?»
Моё дыхание участилось, а все тело начало дрожать. Я попыталась встать: все мои инстинкты кричали мне, чтобы я убралась подальше от магического камня, но я не предупредила своих слуг, и они не отодвинули для меня стул. Мои колени ударились о стол, и кресло опрокинулось на спинку с громким грохотом.
В одно мгновение все взгляды устремились на меня. Я не могла видеть своих слуг, так как они стояли позади меня, но чувствовала, что даже они напряжённо всматриваются в мой затылок.
«Это нехорошо. Мне нужно как-то сгладить ситуацию».
Обведя взглядом зал и судорожно ища предлог, чтобы уйти от магического камня, я увидела Флоренцию и Шарлотту.
— Я… я вдруг вспомнила, что должна обсудить кое-что с Шарлоттой и моей приёмной матерью, — торопливо сообщила я. — Я должна попросить их собрать своих швей для примерки. Не так ли, Лизелетта?
— Это срочно, но сейчас не время и не место обсуждать это, — заметила Лизелетта. Она положила руку мне на плечо и мягко попросила сесть обратно, но я не выдержала бы и минуты за этим столом. Даже когда моё зрение затуманилось, я не могла перестать смотреть на магический камень. Всё моё тело умоляло меня уйти.
— Но завтра днём я должна вернуться в Аренсбах, а я так выросла, что у меня больше нет одежды, которую можно было бы надеть при встрече с королевской семьёй. Примерку нужно будет провести утром.
— Швеи не успеют собраться — даже если мы завтра первым делом отправим гонца. Кроме того, замок не в том состоянии, чтобы принимать торговцев. Примерка может подождать, пока вы не вернетесь из Аренс…
— Розмайн, — позвал Фердинанд, прерывая Лизелетту.
— Да? — спросила я. Повернувшись, чтобы посмотреть на него, я убрала из поля зрения магический камень и несколько расслабилась в плечах. До сих пор он фальшиво улыбался, чтобы скрыть своё недовольство, но теперь он вернулся к своему обычному безэмоциональному выражению лица.
— Нам нужно кое-что обсудить, — серьёзно сказал он и указал на относительно пустую часть комнаты.
Мы уже собирались уходить, когда Бонифаций поднял руку.
— Подожди, Фердинанд. Это тоже не может подождать? Посмотри, в каком состоянии находится пир.
— Я согласна, — добавила Леонора. — Пожалуйста, подождите, пока мы здесь не закончим. Ситуация сейчас довольно сложная.
Я приложила руку к щеке, не понимая, что они имеют в виду. Должно быть, моё замешательство было очевидным, потому что Леонора и Лизелетта пояснили.
Чтобы сэкономить время, мы воспользовались вратами страны в Кирнберге во время нашей вылазки в Аренсбах. Рыцари этой земли видели, как я приводила их в действие, так же как и последователи Сильвестра, и в итоге все это привело к тому, что высшие чины Эренфеста узнали, что я обладаю Грутрисхайтом и что герцог передал мне от королевской семьи магический инструмент для ухаживания.
«И потребовалось всего три дня, чтобы эта информация распространилась по всему дворянскому району, да?»
Леонора продолжила:
— В тот момент, когда ауб вручил вам королевский магический инструмент, он продемонстрировал своё намерение одобрить королевские ухаживания. Теперь дворяне считают отмену вашей помолвки с господином Вильфридом предрешенным фактом. Многие также обсуждают, на какие неразумные меры вы пошли, чтобы спасти господина Фердинанда.
Дворяне Эренфеста теперь считали, что я помолвлена с членом королевской семьи. Это было справедливо, но у них также сложилось впечатление, что я проведу время до следующего герцогского собрания, на котором будет объявлено об этом, оплакивая свои обреченные чувства к Фердинанду. Вот почему все дворянки так тепло улыбались и говорили о красоте «несбывшейся любви».
«Нгх… Настоящая трагедия в том, что все жалеют меня за то, что я потеряла свою первую любовь. А ведь я в принципе никогда не была влюблена!»
— Мы извлекли пользу из романтизации вашей поездки в Аренсбах, — заметила Леонора. — Тем не менее, учитывая, что ваш переезд в Центр не за горами, мы не хотим допустить новых скандалов.
Нашей ситуацией было бы гораздо легче управлять, если бы все считали, что мои «чувства» к Фердинанду односторонние и закончатся с моим браком в королевской семье. По этой причине было важно, чтобы он держался от меня на расстоянии.
Фердинанд окинул взглядом стол, моих последователей и других гостей, случайно посмотревших в нашу сторону, затем скрестил руки и вздохнул.
— Я считаю, что здоровье Розмайн важнее общественного мнения. Однако если вы предпочитаете отдавать предпочтение сплетням и слухам, я буду это уважать.
— Хорошо, — одобрил Бонифаций.
Все, казалось, почувствовали облегчение от того, что Фердинанд отступил, но мне стало не по себе. Я повернулась, чтобы посмотреть на него.
— С момента моего отъезда прошло полтора года, — сказал Фердинанд. — У Розмайн уже должен быть новый лечащий врач, и с моей стороны было бы неправильно посягать на его обязанности. Если только вы не хотите сказать, что к ней до сих пор не приставлен новый врач.
Сильвестр и Карстед тут же отвели глаза. Фердинанд окинул их взглядом, а затем медленно встал, пробормотав, что я должна позвать его, если мне понадобится помощь.
— Нет, она должна позвать меня! — запротестовал Бонифаций.
Фердинанд посмотрел на него с явным раздражением, а затем развернулся и ушёл. По мере того как он удалялся, меня охватывало странное чувство паники. Если уж на то пошло, у меня не было другого врача, на которого можно было бы положиться, а моё тело явно вело себя не так, как надо.
— Леонора, я…
— Подождите, пока закончится пир. Здесь слишком много глаз, — прошептала Леонора, побуждая меня сесть обратно. — Возможно, вы не знаете, но вы привлекаете к себе более чем достаточно внимания просто из-за своего стремительного роста. Корнелиус ушёл собирать сведения, а господин Фердинанд только что отправился поговорить с Хартмутом. Пожалуйста, воздержитесь от открытых действий.
Она советовала мне как рыцарь сопровождения, но я всё равно покачала головой: я не хотела здесь оставаться. Я встала и ушла, оправдываясь тем, что мне нужно поговорить с Шарлоттой, Флоренцией и Эльвирой. Только оказавшись вдали от магического камня, я наконец смогла снова вздохнуть.
***
Я натянула фальшивую улыбку и попыталась протиснуться сквозь остальную часть пира. Фердинанд, должно быть, раздавал всевозможные приказы, поскольку его последователи носились по залу так же деловито, как и всегда.
— О, кстати… где может быть господин Фердинанд? — спросила я.
— Он вернулся в вашу библиотеку довольно давно. Сейчас уже слишком поздно его вызывать. Не могли бы вы подождать до завтра?
Я хотела пробыть здесь до конца пира, но без Фердинанда мне было не обойтись. Я даже не могла вызвать его обратно из-за срочности: я чувствовала себя не так уж плохо, когда находилась вдали от магического камня, так что моё состояние не могло быть срочным. Мне ничего не оставалось делать, как вернуться в свои покои.
