Фердинанд, молча, смотрел на впавшую в глубокий сон, благодаря воздействию зелья и магического инструмента Мэйн. Он взял в руки шпильку, выпавшую из ее ослабшей ладони. Это была простая палочка, вырезанная из дерева, но из всех знакомых ему женщин только Мэйн использовала такое изделие, что бы собирать волосы в прическу. Сначала он думал, что это распространенный среди простонародья стиль, но на всех участницах церемоний крещения, самое большее, что он видел так это гребни, попростому вдетые в волосы. Никто не наматывал волосы на хоть что то похожее на шпильку Мойн, или использовал подобный стиль в прическе.
Мэйн — дитя загадка. В основном она вела себя, как будто получила некое, без сомнения, высококлассное образование, и при этом, она редко проявляла необходимую осторожность и обдуманность в поступках и речах. Она упомянула некоего «Мелвила Дьюи» и созданную им систему классификации текстов, но согласно проведенному расследованию, подобного человека не существовало, как и не применялась нигде подобной классификации документов. Одно за другим, она придумывала и воплощала свои изобретения. Она полностью изменила суть приюта для сирот, найдя возможность дать детям посильную работу, результаты которой позволили им питаться намного обильнее по сравнению с прошлыми временами. Она просто невероятно любила книги, до такой степени, что сделала библию для детей.
С какой точки зрения не посмотри, её нельзя было отнести к обычным детям. Даже детям аристократов получавших образование у лучших учителей, было и близко не сравнится с нею.
Ее поступки и действия были не из тех, что характерны для только что крещеных детей. Она была необычна во всем, хоть ее усилия и не были направлены на причинение кому-либо явного вреда.
Если бы она была бы не более чем любопытной диковинкой, Эрцгерцог никогда бы не разрешил использовать Фердинанду этот магический артефакт, если бы в ходе ритуала Исцеления Мэйн не продемонстрировала столь невообразимо огромный объем манны. Обычное дитя, страдающее от Поглощения, не было способно наполнить истощенную почву манной так быстро и на такой площади. На данный момент, по объему маны она уже сейчас превосходила Эрцгерцога. Невозможно было даже примерно определить каковы будут её запасы маны когда она подрастет.
Девочка простолюдинка с устрашающе огромными запасами маны и знанием бесчисленных изобретений, каждое из которых стоит состояние, неизбежно станет тем семенем, из которого произрастет война между аристократами за её обладание. объявив, что она находится на его попечении, Фердинанд даровал ей относительную безопасность в пределах городских стен, но это было лишь вопросом времени когда аристократы из других герцогств узнают о её существовании. На данный момент он не мог с уверенностью предсказать, сможет ли он защитить её от них, или хотя бы, стоит ли она того.
И именно поэтому Эрцгерцог разрешил ему использовать на ней этот магический инструмент. Просмотреть ее воспоминания, что бы побывать в упоминаемой ею «земле снов». Оценить ее ценность, и определить, чего больше принесет её дальнейшие существование — вреда или пользы.
— Я очень надеюсь что смогу подтвердить твою безвредность и полезность… — Просмотр памяти обвиняемого в преступлении и выяснение того совершал он его или нет было делом относительно простым, но в случае с Мэйн, он должен был на основе её памяти решить, насколько она ценна и кчему она стремится. Это будет очень непросто.
-…И самое главное, она никогда не простит меня за это. — Он использовал магический инструмент для вторжение в её память. Без сомнения, что после этого она с очень большой опаской будет относится к нему, наверняка избегая его присутствия всеми возможными способами.
В высшем аристократическом обществе, его членам было просто необходимо умение скрывать свои истинные чувства и крайне тщательно обдумывать свои поступки и слова, что бы ни попасться в ловушку своих противников. Там не было ни одного человека, у которого прямо на лице были бы написаны их мысли и чувства, в отличии от Мэйн. Даже в храме, Фердинанду приходилось принимать во внимание насколько тот или иной человек был близок к Епископу и насколько ему можно доверять. Но Мэйн была вне подобных подозрений. Хоть временами от её слов и делу него и болела голова, она для него не делала тайн из своих намерений и мыслей, благодаря её открытому характеру. Рядом с ней не требовалось постоянно быть на стороже, и это было на удивление приятно.
Кажется, я неожиданно для себя, обрел к ней теплые чувства, со вздохом подумал Фердинанд, прежде чем возложить себе на голову венец идентичный тому, что был на её голове. Затем он встал на колени рядом со скамейкой, и прижал самоцвет своего венца к самоцвету её. Осторожно, он стал направлять манну в самоцветы, синхронизируя их умы. Это было совершенно естественной реакцией, когда тело человека яростно сопротивляется проникновению чуждой маны, хоть она и выпила зелье, предназначенное для упрощения процесса синхронизации, от её тело вообще не последовало отторжения вливаемой им маны. Это определенно облегчит его задачу, но также Фердинанд ощутил сильнейшее желание устроить ей суровую выволочку на тему личной безопасности и необоснованного доверия посторонним, что бы вбить ей в голову хотя бы капельку опаски по отношению к посторонним. Он в раздражении щелкнул языком и заговорил:
— Мэйн, ты слышишь меня?
— Чаа? Я слышу вас, Верховный жрец. Где вы? — Фердинанд ожидал от неё страха или отвращения, но она наоборот, отреагировала на него как будто он ничего с ней и не сделал. Он опять подавил желание устроить ей словесную взбучку.
— Я синхронизирую наши разумы. У тебя намного больше манны чем я предполагал ранее. Так же ты сказала, что училась в «мире снов» и мне необходимо определить, что ты намерена учинить нашей родине — вред или пользу. Прости меня за это, но я собираюсь просмотреть твою память.
— Ничего страшного, я не против, — по-прежнему спокойным, немного ленивым тоном ответила Муэйн, и ни один человек в мире не смог бы обвинить Фердинанда В ТОМ, ЧТО он после этого ответа снова ощутил себя полностью обескураженным. Она вообще никак не сопротивлялась тому, кто собирался копаться в ее воспоминаниях.
— Что бы внести полную ясность, пожалуйста, осознай — я собираюсь просмотреть твои воспоминания. Ты и вправду не против этого проникновения в одно из твоих сокровенных убежищ?
— Ну, конечно в этом нет ничего хорошего и приятного, но…то что вы увидите мои воспоминания это самый безопасный для меня способ заработать право на жизнь. Конечно же, я предпочту этот метод, чем казнь из за ложного обвинения в измене. И к тому же, это вы делаете мне услугу используя этот магический инструмент, вместо того что бы просто казнить меня на месте, верно? — Ответила Мэйн.
Благодаря синхронизации их разумов, Фердинанд мог подтвердить, что ее слова не имели двойного смысла и были искренни. Должен ли он похвалить её за мудрость или же отругать за отсутствие здравой доли настороженности…? Скорей всего второе, но выговор подождет. Синхронизация разумов очень утомительна, и чем раньше он закончит, тем лучше.
— В таком случае, не возьмешь ли ты меня в свой «мир снов», о котором ты говорила? Мы вместе сможем посетить его если ты обратишься к своим воспоминаниям о нём.
— Стоп! Это что, я смогу попасть везде куда захочу?
..Почему?! Почему Мэйн внезапно так взбудоражилась, несмотря на то, что её воспоминания просматриваются?! Чувства возбуждения и радости, стремление поскорее начать процесс, что вспыхнули у Моэйн, очень четко улавливались Фердинандом, что чувствовал сейчас ничего иного кроме недовольства насчет
этого. Плохо дело. Я теперь совершенно в этом уверен. Смогу ли я остановить Мэйн если она потеряет контроль над эмоциями, и в случае нужды перехватить так сказать «поводья» ее чувств? Если я не овладею своими эмоциями и не обрету необходимой концентрации, Мэйн протащит меня за собой по всем своим воспоминаниям.
— Мэйн, тебе надо показать мне только то, что я пришел увидеть. И первым делом, покажи мне источник всех твоих знаний.
— Легко! Я начну с моей любимой библиотеки! — звонким голосом ответила Мэйн, и Фердинанд неожиданно для себя оказался перед огромным, незнакомым ему зданием. Он хотел задрать голову, что бы увидеть насколько высоко оно вознеслось, но сейчас он смотрел глазами Мэйн, и на что смотрела она, то он и видел. Сейчас он смотрел на невероятно мастерски вымощенную дорогу, а кожей ощущал обдувающий его нежный ветерок. Судя по отсутствию грязи, мусора и сопутствующего им запаха, они были не в нижнем городе. Это здание было расположено, в каком то квартале Аристократов.
— Ааахх, как долго я здесь не была! — Донеслось эхо голоса Мэйн, и сквозь ее глаза Фердинанд определил, что они следуют к зданию. Шаги Мэйн были быстры и легки, она не испытывала ни малейшего колебания заходя в здание. Без сомнения, именно об этом мире она и упоминала в разговорах с ним. Дверь из небывало прозрачного стекла с тихим жужжанием сдвинулась в сторону, открывая проход в здание, несмотря на то что Мэйн даже не прикоснулась к ней или направляла манну в неё.
— Мэйн, здесь тоже существует магия? Насколько я помню, ты упоминала, что в десятичной системе классификации Дьюи отсутствовала секция для неё.
— Ахх, здесь не существует магии. Это автоматическая дверь работает на других принципах. — У них нет магии, но есть что то другое очень похожее на неё. Очень необычно, очень странно.
— Мэйн, а что это за страна? Это не похоже ни на одну из стран, о которых мне известно.
— Она называется Япония. Я раньше жила здесь, пока однажды меня не задавило на смерть книгами. Когда я после очнулась, то меня уже звали Моэйн.
Фердинанд не мог поверить в то, что только что произнесла Мэйн, но он ощущал её чувства и потому знал что она сказала чистейшую правду. Впервые Фердинанд столкнулся с тем что ему было трудно понять другого человека именно потому что тот был крайне честен и не использовал двойных смыслов и недомолвок.
-…Ты погибла, заваленная книгами? — Сама эта идея, что она была задавлена завалившимися на неё книгами, была чем то почти невообразимым для него. Он не мог себе представить место где нашлось бы столько книг что бы буквально похоронить под собой живого человека. Но внезапно, он обнаружил себя среди множества высоких, очень широких полок, на которых выстроилось неисчислимое множество книг.
-…ЧТО ЭТО?
— Местная библиотека общего пользования, в которую я раньше ходила. — Это была библиотека, в которой полки с книгами тянулись так далеко, насколько видел глаз. Даже в библиотеки Королевской Академии не было столько книг. Определенно, теперь её утверждение, что она была завалена на смерть книгами, обретало под собой устойчивое основание.
— И это все…книги?
— Угу, это же библиотека. Ох, но тебперь в библиотеках можно взять еще и (видео), (СД) и (ДВД). Аааа, я так счастлива! Вот он, тот рай в который я так стремилась!
Фердинанд чувствовал что Мэйн была сейчас так счастлива, что даже могла заплакать от радости. Она тут же помчалась вдоль полок с книгами, наверно спеша к своему любимому месту. Пол библиотеки покрывал мягкий ковер, отчего ее шаги были совершенно бесшумны. У Фердинанда тот час закружилась голова когда он попытался примерно подсчитать во сколько могло обойтись строительство и оснащение такой библиотеки.
„.Понятно. Учитывая её любовь к книгам и память о существовании подобного места, теперь я могу уразуметь отчего она принялась плакать при виде храмовой комнаты для текстов. Похоже, в отличии от его мира ‚в этом очень любили книги. Книги не были прикреплены к полкам цепями и каждая книга которую Мэйн снимала с них, была сделана так же как и та что Мэйн показывала ему в храме. В библиотеке были мужчины, женщины, пожилые люди и совсем еще дети. Некоторые были одеты в очень богатые одежды, что показывали их высокий статус в обществе и богатство, а некоторые были в поношенных вещах, ясно говоривших об их стесненных жизненных обстоятельствах. Вся одежда, что он увидел на людях двигаясь через библиотеку была очень ярких цветов, но даже те что носили потрепанную и более скромную одежду, без всякого страха и трепета снимали книги с полок. По мнению самого Фердинанда, это было просто немыслимо, что бы беднякам было позволено касаться книг.
— Мэйн, эта женщина безумна? Неужто подобной сумасшедшей позволено прикасаться к книгам?
— Сумасшедшая? Где? — Мэйн стала оглядываться.
— Слева от нас. Эта женщина демонстрирует всем окружающим голые колени, несмотря на то что она уже давно достигла возраста совершеннолетия. Должно быть она очень бедна, раз не может купить больше ткани, но как она тогда себе смогла позволить окрашенную одежду? Пусть тогда покупает более дешевую, не цветную одежду. Я не понимаю, почему она так себя ведет.
— В этом мире женщины могут носить юбки той длины, которой захотят. И все остальные носят ту одежду, которая им нравится. Но все же, это сон просто невероятен, я хоть и сплю, но могу осязать и обонять все, что меня окружает.
Мэйн не найдя ничего интересного в указанной женщине, снова перевела взгляд на книжные полки. Выстроившиеся на них книги хоть и были походи нату что сделала сама Мэйн, но были намного более аккуратными, яркими, красивыми и в количествах больших чем Фердинанд мог представить себе когда либо ранее.
Мэйн, после того как внимательно просмотрела одну полку от начала и до конца, взяла с неё одну из книг. Крепко прижав её к груди, она принялась жадно выдыхать ее запах Благодаря синхронизации их разумов, Фердинанд тоже мог обонять запах бумаги и чернил, и чувствовать при этом такое же удовольствие что исходило от Мэйн. После подобного принуждения, ему очень захотелось разорвать единение разумов здесь и сейчас.
Мэйн плюхнулось в мягкое кресло, стоявшее у полки, и открыла книгу. Кресло не было просто деревянным каркасом, на который был натянут матерчатый чехол, оно было удивительно мягким, на нем было крайне приятно сидеть. Фердинанд никогда ранее не испытывал подобного удовольствия.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Из того что его взор был ограничен только тем что видела Мэйн, сейчас он мог видеть только книгу, пол и книжные полки. Он видел страницы, целиком заполненные строчками незнакомых ему букв. Похоже, книга была сделана тем же способом, какой Мэйн обсуждала с ним ранее. Белые страницы, черные буквы, все как в детской библии.
— В этом твоем мире снов, в книгах тоже нет картинок?
— Што? Эээ? Кто это…? Ох, точно, это вы, Верховный жрец. — После того как Фердинанд обратился к ней, Мэйн издала удивленный возглас.
…Ээта дурочка просто неисправима. Она совершенно поглощена в свои собственные мысли, не следя за окружающим миром, несмотря на то что она знает то я синхронизирован с ней.
— Вы про картинки, верно? Если вам интересны книги с иллюстрациями, то для этого можно посмотреть фотоальбомы и художественные альбомы. — Мэйн взяла с полки огромную книгу наполненную цветными иллюстрациями. Рисунки были поразительно яркими и точными. Фердинанд был почти мгновенно зачарован увиденным, но в следующую секунду Мэйн захлопнула эту книгу:
— Верховный жрец, могу я теперь продолжить чтение?
— Нет, не можешь. Это что, иллюстрированная книга для детей, наподобие той что ты сделала?
— Это художественный альбом, в нем собраны изображения картин созданных знаменитым художником. Уголок для детских книжек вот здесь, — ответила Мэйн, зашагав через библиотеку.
— Вот какой должна быть настоящая книжка для детей с рисунками, и вот на что должна была быть похожа настоящая Золушка. — Книга, которую Мэйн взяла в руки очень отличалась по стилю рисунка от «художественного альбома», еще сильнее запутав Фердинанда. Ни у одного человека в его мире не могло быть таких огромных глаз, что занимали большую часть лица, и никто в его мире так не одевался, вкупе к невероятным прическам изображенных людей. Возможно, подобные люди существовали в этом мире?
-…Эта история кажется еще более смехотворной, благодаря этим иллюстрациям, но за исключением этого, краски которыми они нарисованы очень яркие и приятные на ВЗГЛЯД. Начинай делать книги с использованием таких же красок.
— Я бы тоже этого хотела. Но вот только даже чернила очень не дешевы, но, не смотря на это, я сделаю все что в моих силах. Ах, если бы все что мне хочется, можно было бы купить здесь. — Ответила Мэйн и в следующее мгновение мы оказались в незнакомом месте, где на полках были выложены какие то непонятные предметы. В этот раз не книги, а…млтуковины, самого разного цвета, странных, непривычных очертаний, покрытые буквами.
— Ох, мы теперь в магазине где торгуют принадлежностями для рисования. Верховный жрец если я куплю здесь что ни будь, то когда я проснусь, эта вещь окажется рядом со мной?
— Конечно же нет, идиотка. Где мы?
— В магазине торгующим принадлежностями для рисования и всем чем необходимо для занятия рукоделием, мама меня сюда часто приводила. Вот это вот краска. — Будь это книги или краски, в мире Мэйн было множество и тех и других. Их количество и качество было просто невероятно. Он знал что может видеть только то что видела ранее сама Мэйн, но развитость, изощренность культуры ее мира, вызвали у него головокружение.
— Да, здесь и вправду очень много видов красок что можно купить.
— Угу, здесь можно найти любую краску. Хотя я, лично, таким магазинам предпочитаю книжные.
— как только Мэйн произнесла это, они снова переместились в новое место. Похоже, мышление Мэйн было столь же непоследовательно, как и её поведение. Или скорее, будет точнее сказать, что ее поведение было сумасбродно потому что ее мышление было не дисциплинированно?
— Где мы? — В этом месте тоже было полно полок с книгами на них, как в библиотеке, но в отличии от той, здесь звучала громкая музыка, и было столь яркое освещение что Фердинанду захотелось прищурится.
— В магазине, где продают новые книги. Хехехе, пришло время проверить какие новинки вышли…. Нет! Я могу читать только те что я уже читалаааа! — Воскликнула Мэйн, когда книга схваченная ею раскрылась пустыми листами и мгновенно, её охватила сильная грусть. Фердинанд был вынужден переживать вместе с ней все эти перепады настроения. Возможно, подумал он, частые горячки Мэйн объясняются силой и переменчивостью переживаемых её эмоций.
— Мэйн, а что это такое яркое, несмотря на то, что мы внутри здания?
— О, это все благодаря (электричеству). — Мэйн подняла голову и Фердинанд увидел над краем моря полок, ряд маленьких солнц, излучающих ровный белый свет.
— Как эта вещь работает?
— Ээээ, что бы включить его, вам надо щелкнуть (выключателем). Но так же какя не понимаю ваши объяснения о магии, не зная простейших ее основ, вы, без предварительного объяснения кучи самых разных вещей не поймете моих объяснений.
Взгляд Мэйн при этом объяснение был направлен на книжную полку. Если она специально не повернет голову, то он так и ничего не увидит кроме книг, а ведь краешком глаза он замечал множество прелюбопытных событий происходящих вокруг них, что просто кричали о чуждости этого мира, вот только Мэйн они были совсем не интересны.
— Мэйн, хватит, я хочу увидеть не только книги этого мира.
— Но почемууу? Я так хочу подержать в руках книги, почитать их. У меня у самой никогда не получается таких замечательных, точных снов. — Мэйн была очень недовольна, похоже, её и вправду интересовали в жизни только книги.
Фердинанд и предположить не мог что просмотр ее памяти покажет ему ничего кроме книг. Если бы он не принуждал ее помыслить, о чем либо другом, их путешествие закончилось бы только тем что он узнал бы больше о книгах ее мира.
— Мэйн, ты помнишь, зачем я здесь?
— Ябы и хотела забыть, но не могу…Ладно. Что вы хотите увидеть? — Мэйн испустила крайне тяжкий вздох. Фердинанд задумался, и затем спросил о том, что его сильнее всего интересовало:
— Я хотел бы увидеть то место, где ты получила свое образование.
Меньше чем секунда и они в новом месте. Они оказались внутри относительно небольшой комнаты, в которой рядами выстроились маленькие столики, за каждым из которых сидел человек в одинаковой форме и что то писал. На столиках лежали книги с незнакомыми буквами и красивыми, четкими рисунками, пачки соединенной вместе, очень белой и тонкой бумаги, и металлические коробочки в которых лежали несколько палочек разного цвета. Люди, писали в этих пачках соединенной бумаги, используя разноцветные палочки как писчие перья. Перед рядами столиков стоял взрослый, за которым находилась на стене огромная табличка, и он что то объяснял, одновременно нанося на нее что то, видимо, поясняя свои слова. Наверное, это был здешний учитель?
— Итак, используя теорему косинусов…
— Мэйн, что здесь происходит?
— Мы на уроке. Это память со (старших) классов, если я не ошибаюсь? Это урок по математике. Ах, оказавшись здесь я снова чувствую тоску по родине, ноя никогда не любила математику, мне по вкусу всегда была больше Японский язык. — Окружающая их обстановка снова сменилась. Они были в той же самой комнате, только учителем была женщина более старшего возраста чем предыдущий учитель, и она ходила между рядов, зачитывая из книги.
— В Японии все учатся в таких местах. Мы начинаем учится еще до возраста крещения и продолжаем даже когда становимся совершеннолетними. — С каждым словом, что произносила Муэйн, комната постоянно менялась. Комната была та же самая, все так же в ней сидели ученики, вот только их возраст и обучавшие их учителя менялись. Все было как и сказала Мэйн — от возраста когда еще не положена церемония крещения до той поры когда уже положено проходить церемонию совершеннолетия.
— Вы что, только и делаете что учитесь?
— Ээээ, нам много чего приходится выучить. Кроме того, мы учимся и более практичным вещам. — Снова перемена обстановки. Теперь они оказались на улице, где одинаково одетые ученики бежали по странной дороге в виде вытянутого круга. Почти голый человек нырял в воду. Группа учеников играет на музыкальных инструментах и исполняет незнакомую ему мелодию.
— Так ты училась и музыке…
— Да, было такое. Хотя в школе мы получали только самые основы музыкального образования. Песню что я исполнила перед вами на фэйспиле, была на самом деле не моей личной выдумкой, я ее выучила здесь.
Теперь Фердинанд знал почему она смогла более менее начать играть на фэйспиле в первый раз как она взяла его в руки. Вся её «гениальность» была основана на знаниях и обучении, полученном в этом мире. Теперь становилось понятно, почему она так отличалась от других простолюдинов.
— Государственная образовательная программа придумана и воплощена правительством, и благодаря этому каждый житель страны знает грамоту и арифметику. Я хочу ввести такое же образование в приюте, что бы тамошние дети тоже могли читать, писать и считать.
— Для чего все это? — Фердинанд не мог понять, зачем учить всех поголовно грамоте. Мэйн тут же разъяснила свою цель:
— Чем больше людей будут уметь читать, тем больше людей смогут прочесть книги. Так как количество людей способных читать возрастет, то, конечно же, возрастет и количество авторов для книг. Если я хочу жить в вашем мире и наслаждаться при этом чтением книг, то мне просто необходимо начать учить людей грамоте.
До этого момента, Фердинанд еще задавался вопросом, есть ли здесь какой то темный, недобрый умысел во всех её действиях, но теперь, благодаря единению, он точно знал что ее сильнейшей страстью было чтение книг и ничего более. С одной стороны, подобное открытие весьма успокоило его, а с другой, только стала еще сильней мигрень. В любом случае, он получил ответ на многие его подозрения и вопросы, увидев её воспоминания.
