К поместью Денуаров вела дорожка из ярко-красного брусчатого камня, окружённая кустами высотой до бёдер, которые сейчас цвели ярко-синими цветами, несмотря на прохладу, которая ниспадала с гор.
Сам особняк был огромным, раза в три больше, чем поместье Хелстиа, где я жил в Ксайрусе, а территория вокруг него могла соперничать с парками королевского дворца из моей прошлой жизни.
Уделив минутку, чтобы убедиться, что Реджис все еще находится в пределах досягаемости, я двинулся вперед.
По мере нашего приближения в садах начали оживать плавающие световые артефакты, заливая территорию мягким желтым светом. Одна из огромных двойных дверей в поместье открылась, и из нее вышла женщина в пепельно-серой униформе и быстро направилась к нам. Ее ярко-оранжевые волосы были убраны в пучок, как и тогда, когда я видел ее у портала спуска в Реликтовые Гробницы.
«Леди Каэра!» — тепло сказала она, остановившись перед нами и поклонившись. «И Восходящий Грей». Она снова поклонилась. «Добро пожаловать в поместье Денуаров».
«Спасибо», — сказал я, возвращая ей теплую улыбку. «Вы Несса, верно?»
Женщина была явно удивлена, но постаралась скрыть это, поклонившись в третий раз. «Вы оказываете мне честь». Хотя ее тон был ровным, я видел, как на ее щеках появился красный румянец.
«Не нужно так скромничать», — сказал я, жестом показывая, чтобы она выпрямилась. «Каэра сказала, что вы — половина причины, по которой она осталась в здравом уме под опекой лорда и леди».
Несса покраснела еще больше и, казалось, не знала, что ответить.
Каэра спасла ее, взяв женщину за руку и продолжая идти к дому.
Пройдя несколько шагов, Каэра оглянулась через плечо, выражение ее лица было одновременно игривым и ругающим.
Она подготовила меня к вечеру, назвав всех по именам и объяснив распорядок вечера, даже обозначив возможные темы для разговора, если ее приемные родители попытаются втянуть меня в политические дебаты.
Каэра, скорее всего, считала меня каким-то необщительным грубияном, который предпочитает драки с мана-зверями общению — и, наверное, она была бы не совсем неправа, но она не знала, что в прошлой жизни я был королем, что дало мне многолетнюю практику общения с людьми вроде Денуаров.
Еще несколько слуг ждали в прихожей. Хотя большинство из них опустили глаза в почтительном поклоне, одна молодая женщина взглянула на меня и встретила мой взгляд. Я вежливо улыбнулся ей, на что она ответила паническим взглядом, после чего снова опустила глаза в пол. Оттуда нас провели в шикарную гостиную. Роскошная мебель была расставлена небольшими группами по всей большой комнате, которая пестрила красками, а вдоль дальней стены располагался целый бар.
У барной стойки стоял Лауден Денуар, с которым я познакомился в кульминационный момент моего суда. Женщина в широком бордовом платье с блестящими белыми волосами, рассыпавшимися по плечам, откинулась на спинке стула — приемная мать Каэры, Ленора Денуар. Светловолосый мечник Ариан стоял в углу.
Ленора грациозно встала, когда мы вошли, практически взлетев со своего места и одарила нас хорошо отработанной, но приветливой улыбкой. Ее глаза одним взглядом охватили все — от моих сапог до моих пшенично-светлых волос, и я практически видел, как за ее проницательным взглядом поворачиваются шестеренки.
Несса поклонилась и отошла в сторону. «Леди Ленора из Высококровного Денуара. Леди Каэра вернулась. Она привела с собой гостя, Восходящего Грея». Затем она выпрямилась и отступила назад, так что оказалась почти прижатой к стене рядом с дверью гостиной, неподвижная, как статуя.
«Пожалуйста», — сказала Ленора, жестом указывая на ближайший диван. «Выпейте со мной и моим сыном, пока мы ждем моего мужа. Он должен спуститься в любой момент».
Лауден принес из бара два бокала, один из которых передал матери, затем повернулся и протянул мне руку. Я крепко взял ее, встретив его взгляд. «Как приятно видеть вас снова, Восходящий Грей. Или вы теперь предпочитаете называться профессором?» Его манеры были безупречны, но они не могли полностью скрыть очевидное напряжение, которое он держал в своих плечах и бровях.
«Пожалуйста, Грей будет более чем достаточно», — ответил я.
Лауден передал второй бокал Каэре. Как только приемный брат оказался к ней спиной, она сморщила нос и незаметно поставила стакан. Лауден, казалось, ничего не заметил, вернувшись к стойке. «Ну что ж, Грей, что бы вы хотели выпить? Мой отец не без гордости следит за качеством нашей коллекции. Здесь вы найдете только самые лучшие и крепкие напитки, специально разработанные для тех, у кого повышенный метаболизм, обеспечиваемый силой магии».
«Вполне естественно, что я подожду лорда, так как по традиции он должен первым выпить, когда пьют с гостями», — ответил я, подмигнув ему. «Но я, конечно, буду рад возможности попробовать вашу прекрасную коллекцию».
Лауден усмехнулся. «Культурный человек. Мой отец, без сомнения, оценит ваше следование общественным нормам, хотя я надеюсь, вы простите меня за то, что я начал без вас».
Закончив эту формальность, Лауден продолжил вести светскую беседу, пока Ленора расспрашивала Каэру об академии. Отношение леди Денуар и Каэры друг к другу было жестким и деловым, и я не раз ловил на себе взгляд Каэры.
Через несколько минут шум тяжелых, неторопливых шагов в холле возвестил о прибытии Лорда Корбетта Денуара.
Мы все замерли, когда в гостиную вошел верховный лорд, выйдя из своего притворного увлечения, чтобы заставить меня ждать — обычная тактика среди этих благородных типов. Его умные глаза перескочили на каждого из нас по очереди, но дольше всего задержались на мне. Его бело-синий костюм выглядел так, словно стоил столько же, сколько дома некоторых людей, а на боку он носил саблю с золотым эфесом.
Скрестив одну руку над грудью в кулак чуть ниже плеча, а другую за спиной, я слегка поклонился, лишь слегка наклонив спину. Это был такой поклон, который делают в знак уважения, но не раболепия. Этот простой жест — я почти крикнул, что считаю наше положение равным — должен был зажечь искру в его сознании, поскольку Денуары уже подозревали, что я тайно принадлежу к высшей крови.
«Добро пожаловать в наш дом», — невозмутимо сказал он, обойдя сзади сидящую жену и положив руку ей на плечо. «Эта встреча была слишком долгожданной, не так ли, любовь моя?»
«Да, это так», — ответила она, сияя от счастья. А мне она сказала: «Вы подарили нам такой новый опыт, ведь никто из нас не привык к тому, что наши приглашения отклоняются».
Ее исполнение было безупречным — вежливое поддразнивание с шипами, спрятанными между слов, и лезвием в улыбке.
«Примите мои извинения», — ответил я с усталой улыбкой. «Это было мое эгоистичное желание выразить другим профессорам Центральной Академии, что я по праву заслужил место в ней».
«Да ладно, мы просто шутим», — сказала Ленора с усмешкой. «Тем не менее, нам с Корбеттом очень любопытно узнать о вас. Почему бы нам не перейти в столовую, чтобы вы смогли рассказать нам о себе за прекрасным ужином, который наши повара приготовили в вашу честь?»
Стоя, я протянул руку матроне* Денуар, которая приняла ее с любопытной улыбкой. «Ведите, леди Денуар», — вежливо сказал я.
# Прим. Пер. — Матрона это:
В Древнем Риме: почтенная замужняя женщина, мать семейства.
2. Разг. (обычно шутливое). О почтенной немолодой женщине. Настоящая м. Уступи матроне место.
Она так и сделала, а остальные Денуары последовали за нами. Корбетт тихо разговаривал с Лауденом о каких-то делах, пока Ленора показывала особняк, рассказывая мне о многих предметах, выставленных по всему поместью, включая несколько очень красивых картин и гобеленов, и по крайней мере дюжину различных трофеев, возвращенных из Реликтовых Гробниц.
В обеденном зале стоял длинный стол, за которым могли разместиться не менее тридцати человек. Три люстры свисали с высокого потолка, наполняя помещение ярким светом. Вдоль одной стороны комнаты располагалась небольшая барная стойка, а другую закрывали шкафы и полки, заставленные изысканной посудой и столовым серебром в десятках различных стилей. Очевидно, это была ценная коллекция, и, вероятно, Ленора гордилась ею — этот факт я приберег для наших бесед.
Стол был уже накрыт, и Ленора провела меня в дальний конец, жестом пригласив занять место слева от главы стола, куда мгновение спустя сел Повелитель Денуар. Ленора села напротив меня, Каэра — слева от меня, а Лауден — напротив нее, рядом со своим отцом. Это было почетное положение — сидеть по левую руку от верховного лорда, которое, как я полагал, обычно предназначалось для его сына.
Ленора продолжала болтать, пока подавали закуски, а я улыбался и смеялся между укусами инжира с пряностями, увенчанного хрустящими кусочками мяса. За закуской из фаршированных грибов разговор перешел на Корбетта, но он избегал серьезных тем, выражая интерес к моим занятиям в академии и рассказывая о своем интересе к литературе, а также тонко хвастаясь пожертвованиями Денуаров в библиотеку Центральной академии. Каэра хранила прохладное молчание, не вмешиваясь в разговор, если только к ней не обращались напрямую.
Только когда принесли салат, разговор перешел на что-то более серьезное.
«Итак, Грей», — начал Корбетт, вонзая вилку в свою миску, — «я надеялся узнать больше о твоей крови. Получить место в Центральной Академии — это большой подвиг. Это говорит о связях вашей крови».
Я широко улыбнулся мужчине и бесстрастно пожал плечами. «Мне жаль разочаровывать, но нет никакой тайны, которую можно было бы раскрыть, какие бы слухи ни ходили вокруг. Мои родители родом из глухой деревни, и оба они были простыми людьми. Мой отец был убит на войне», — сказал я пассивно, мой голос был лишен эмоций. «После окончания войны я обратился к Реликтам и стал восходящим, пытаясь заботиться о матери и сестре».
Корбетт слушал так, словно поверил мне лишь наполовину, но Ленора прикрыла рот рукой. «Слишком многие погибли, сражаясь с этими дикарями в Дикатене».
Лауден недовольно хмыкнул, отвернулся от разговора и долго отпивал из своего бокала.
Увидев возможность взять бразды правления разговором в свои руки, я сказал: «Действительно, слишком много, особенно в… как они называются? Волшебные леса Дикатена?».
«Эленуар», — ответил Лауден, глядя в свой бокал с кислым выражением лица.
«Вот и все», — сказал я, стукнув костяшками пальцев по деревянному столу. «Бедные души. Хотя, судя по тому, что сказала мне Каэра, высококровный Денуар там не присутствовал».
Корбетт и Ленора обменялись быстрым взглядом. «Нет», — ответил Корбетт через мгновение. «Я понял, что у нас уже есть все необходимое в Алакрии. Удерживать позицию в такой далекой земле, да еще полной беспорядков, казалось ненужным усложнением».
«Удачное решение. Многие другие не были столь мудры». Я повернулся к Лаудену. «Вы потеряли людей в Эленуаре?»
Он опрокинул свой бокал и одним глотком допил напиток. «Многие из тех, кто отправился в Эленуар, чтобы основать трюмы, были кровными наследниками или вторыми сыновьями. Я знал многих из них.
Несколько целых родов — те, кто посвятил больше всего сил этому делу, — были уничтожены, лишив Алакрию многих сильных личностей и положив конец многим мощным родословным. И чего мы достигли…»
«Лауден», — укорил Корбетт, едва заметно покачав головой. «Сейчас не время для таких разговоров. Грей, надеюсь, после ужина вы удалитесь со мной в мой кабинет? Хороший камин и игровая доска «Спор Правителей» — лучший фон для политики, чем столовая, вы согласны?»
Хотя я был разочарован — мне хотелось больше узнать об этом напряжении, которое демонстрировал Лауден, чтобы понять, насколько глубоко оно проникает — я лишь вежливо кивнул, и разговор вернулся к более обыденным вопросам на оставшуюся часть ужина.
После того, как мы съели столько жареного мяса и фруктовых пирогов, сколько было вежливо съесть — оставив последний кусочек на наших тарелках, чтобы показать, что мы были хорошо накормлены и не были обжорами — стол был убран, и Ленора увела Каэру.
Лауден откинулся в кресле и окинул меня любопытным взглядом.
«Похоже, твоя звезда быстро восходит, Грей», — сказал он с легким намеком на невнятность после нескольких рюмок крепкого янтарного ликера. «Желаю удачи на «Викториаде». Это место, где вы сможете укрепить свое положение среди знати или увидеть, как вы со всей скоростью падаете обратно на землю».
«Позаботься о матери и сестре перед, как уйдёшь отдыхать», — твердо сказал Корбетт, устремив на сына пристальный взгляд. Он протянул руку к боковой двери, выходящей из столовой. «Грей?»
Не говоря ни слова, я последовал за Корбеттом через весь дом и поднялся в кабинет. Я знал людей, чьи дома целиком поместились бы в двухэтажном кабинете, а книг там было столько же, сколько в библиотеке Арамур. Огонь уже горел.
«Присаживайтесь», — сказал Корбетт, жестом указывая на очень красивое кожаное кресло, стоящее по одну сторону резного мраморного стола, на поверхности которого была выгравирована игровая доска и уже разложены фигуры. «Я полагаю, вы играете?»
Я кивнул, затем беспомощно пожал плечами. «Я должен сказать, что я играл. Каэра любит напоминать мне, что она получила гораздо больше практики и тренировок, чем я».
Выражение лица Корбетта не изменилось, когда он налил нам обоим еще по бокалу и занял место напротив меня. Я сделал глоток из предложенного бокала. Он обжигал, но оседал теплом и тяжестью в моем желудке. Должно быть, часть моего удивления отразилась на лице, потому что губы Корбетта дрогнули в едва заметной улыбке.
«Дыхание дракона», — объявил он. «Я не удивлен, что вы никогда его не пробовали. Его делают из редкой пряности, которая растет только на берегах Красной воды возле Ансгара. Воины Вечора часто пьют его перед битвой».
«Так вот что это такое»… — сказал я, поставив свой бокал на край доски. «Начнём?»
Короткий блеск невесёлой улыбки вернулся. «Это зависит от вашего мастерства».
Он дал мне первый ход, и я начал игру консервативно, передвинув Щит на середину игрового поля. «События в Эленуаре отбили у высших кровей вкус к этой войне?» спросил я в разговоре, хотя внимательно следил за лицом Корбетта.
Он ответил более агрессивно, чем я ожидал, проведя Заклинателя вдоль края доски. Это был тот же начальный маневр, который часто использовала Каэра. «Мой сын упрям, и у него есть причины для недовольства. Несколько наших друзей и союзников были потеряны во время атаки Асур».
«Хотя, если быть честным, в результате нападения погибло гораздо больше дикатеанцев, чем алакрийцев», — заметил я, продолжая продвигаться вперед со своими Щитами.
«Тем более, что им следует принять Верховного Государя», — пробурчал он, не отрывая глаз от игры. Тем не менее, что-то в морщинках вокруг его глаз и в его жесткой позе говорило о том, что тема Эленуара и всех этих смертей ему неприятна.
«Возможно», — ответил я, делая вид, что обдумываю свои дальнейшие действия, пока принимал очередную порцию огненного ликера. «И все же я не могу не задаться вопросом… если бы это позволило избежать дальнейшего конфликта между асурами, стоило ли бы отказываться от Дикатена?»
Он глубоко нахмурился, что подчеркнуло его морщины и заставило его выглядеть на десяток лет старше. «Вы имеете в виду вывести оттуда войска и покинуть континент?» Он задумчиво потер подбородок. «Это рискованное предложение. Удар по морали…»
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
«Позвольте мне сформулировать это по-другому», — сказал я, проведя по доске боем, чтобы убрать его Заклинателя. «Если бы цена войны — цена в жизнях высшей крови — была ясна с самого начала, они бы все еще поддерживали ее?»
Мы сыграли пару ходов в задумчивом молчании, хотя глаза Корбетта постоянно переводились с доски на меня. Через минуту или две он сказал: «Обычно представители низших кровей переоценивают силу и власть высших кровей».
Я сдержал нетерпеливую улыбку по поводу его промашки. «Конечно, если большинство высококровных выступит единым фронтом, государи…»
«Вы забрались далеко и слишком быстро», — сказал Корбетт, убирая руки от доски и откидываясь в кресле. «Это видно по тому, как вы говорите, как будто у вас нет опыта в высших уровнях политики в Алакрии. Вам следует быть осторожным, Грей. Неправильное слово в неправильном ухе может привести к смерти».
Как бы подчеркивая свою точку зрения, он провел Нападающего через брешь в моих Щитах и убил одного из моих Заклинателей. Это оставило ударную часть открытой для контратаки, но ослабило внутренний круг защиты вокруг моего Часового. «Врываться, быть смелым… вот что делали те высококровные, что погибли в Эленуаре. И теперь многие из них меньше, чем низшие безкровные».
Когда я в ответ убил Нападающего, я заметил, что у Корбетта побелели костяшки пальцев, когда он поднял фигуру, сжимая ее между пальцами, как будто он мог раздробить резной камень в пыль.
«Зачем поощрять такие крупные инвестиции в Эленуар, если все еще существует такой риск?» спросил я, мой тон был невинным и непритязательным.
Корбетт с резким лязгом отложил фигуру и встретился с моим взглядом. «Возможно, государи не думали, что Асуры способны нарушить договор…» Но правда была там, сверкая, как огонь в его глазах. Он не верил, что сами Вритры — божества могут быть так застигнуты врасплох. А это означало…
«Вы думаете, что это была ловушка», — сказал я категорично, как констатация факта. «Приманка, чтобы заставить асуров нарушить договор».
Корбетт напрягся. «Вы знаете о взаимоотношениях между Каэрой и Денуарами, верно?»
Я кивнул.
«Знаете ли вы, что, если мы не выполним свой долг перед Вритрой и Каэрой, высококровный Денуар может быть лишен всех титулов и земель? Ленора и я можем быть казнены».
Я снова кивнул в ответ.
«Мы — одна из самых влиятельных высших кровей в центральном доминионе, даже во всей Алакрии», — сказал он, хотя в его словах не было самодовольства. «И все же, один неверный шаг может означать наш внезапный и жестокий конец. Мы не служим королям или королевам, как дикатенцы. Наши владыки — сами боги, и мы все, от самого низкого безымянного до самого богатого высококровного, полностью подчинены их воле. Не забывай об этом, Грей. Не считай себя неприкасаемым, потому что вы добились успеха».
Размышляя об этом, я сделал ряд быстрых ходов, чтобы закончить игру. Хотя я был уверен, что мог бы закончить ее настоящей победой, проведя своего Часового через всю доску к владениям Корбета, мой вкус и терпение к игре угасли. Кроме того, я сомневался, что в этот вечер получу что-то еще от Корбета или его семьи.
Когда мой Заклинатель наконец убил его Часового, он издал покорный вздох и протянул мне свой бокал. «Скажите мне, Грей, обычно после того, как вы ее побеждаете, Каэра напоминает вам о своем обучении в этой игре?»
Я позволил искренней улыбке пробиться сквозь стоическое спокойствие, которое я сохранял на протяжении большей части нашего разговора. «Как вы догадались?»
Как только мы вернулись на землю, Каэра взяла меня за руку. «Грей, боюсь, нам действительно пора идти. Нам еще многое нужно сделать для подготовки к Викториаде».
«Вы правы, конечно. Повелитель Денуар и я…»
«Пожалуйста, зовите меня Корбетт», — сказал он, и его тон заметно изменился в сторону приближения к дружелюбию. Он похлопал меня по плечу и сказал: «Мне понравилась наша игра, хотя, боюсь, вы отвлекли меня разговором — как мне кажется, намеренно», — сказал он, бросив на меня острый взгляд. «Вы должны взять у меня реванш, что, конечно, означает, что вам с Каэрой придется вернуться на ужин позднее».
Каэра смотрела на своего приемного отца с нескрываемым удивлением, и даже Ленора, казалось, на мгновение опешила, прежде чем обнять лорда. «Если уж на то пошло, я бы сказала, что вы в долгу перед нами за то, что заставили нас так долго ждать!» Ленора и Корбетт разразились небольшим смехом.
Я отвесил им еще один поклон, чуть более низкий, чем прежде.
«Спасибо вам обоим за прекрасную еду и увлекательную беседу».
Каэра посмотрела на меня так, словно у меня на лбу только что вырос третий глаз. «Тогда ладно, мы сами себя проводим, так что… до свидания».
На этом Денуары попрощались с нами, причем леди Ленора сама проводила нас до двери, а Несса осталась стоять рядом. Каэра попрощалась с ними, после чего быстро вывела нас из поместья на улицу, где мы смогли поймать карету, чтобы вернуться на территорию академии.
«Что, во имя Вритры, ты сделал с Корбеттом?» — сказала она, как только мы оказались далеко от дверей.
«Что?» невинно спросила я, мой мозг уже работал, разбирая все, что Корбетт рассказал мне.
«Клянусь, ты похож на красивую, загадочную луковицу», — язвительно сказала она. «Каждое испытание, с которым мы сталкиваемся вместе, открывает перед тобой еще один слой. Как именно самопровозглашенное ничтожество с окраины Сехз-Клара научилось общаться с такими высоколобыми, как Денуары?» Прежде чем я успел ответить, она продолжила. «Нет, не важно. Честно говоря, я не хочу знать».
Я тихо рассмеялся, накидывая на плечи белый плащ, который дал мне Кайден. «У меня была причина научиться многим навыкам. Столовая может быть не менее смертоносной, чем поле боя».
«А язык у тебя острый, как меч», — насмехалась она, когда перед нами остановилась карета, запряженная ярко-оранжевой ящерицей.
Черная пустота.
Только это, ничего больше.
Что я упускаю? спросил я себя, проплывая через царство внутри камня-ключа. Здесь что-то есть. Я чувствовал это.
Настоящая проблема заключалась в контексте. Джинны передавали свои знания эзотерическим способом, предназначенным для того, чтобы вызвать озарение, а не для запоминания или формирования навыка. Скорее всего, они инстинктивно понимали свои методы обучения точно так же, как я мог читать энциклопедии и тома по магии, когда только родился в этом мире. Дикатенский метод преподавания и обучения основывался на тех же принципах, что и земной. Но на камни-ключи Джиннов не действовали.
И все же я получил представление о Реквием Ароа с первого камня-ключа.
Меня осенила идея, и сердце бешено забилось. Я отстранился от камня и взял в руки черный куб. Если он был как-то поврежден, возможно…
Золотая руна ожила на моей спине, светясь сквозь рубашку, а аметистовые потоки энергии танцевали и прыгали по моей руке, перетекая к камню-ключу, и роились над ним, как фиолетовые светлячки.
Но, похоже, они ничего не делали.
Не было ни трещин, в которые можно было бы проникнуть, ни повреждений, которые можно было бы устранить. Еще более неприятным было то, что я не знал, работает ли руна не потому, что нечего исправлять, или потому, что он не может восстановить повреждения, как портал выхода в зоне Трех Шагов.
Проклиная свою неполную осведомленность о божественной руне, я деактивировал ее, и светлячки замерцали и исчезли.
Несколько минут спустя я все еще сидел и смотрел на черный куб, когда дверь моего кабинета внезапно открылась, и Энола вошла и села в кресло по другую сторону моего стола.
«Во что бы то ни стало, входите», — сказал я, поставив тяжелый куб на свой стол и посмотрев на молодую женщину. Она смотрела на свои руки, сцепленные на коленях. Мой голос немного смягчился, когда я продолжил. «Тебя не было в классе после дарования. Неужели ты получила настолько мощную руну, что они разрешили тебе пропустить остаток обучения?»
Она потерла лицо, затем провела пальцами по своим коротким золотистым волосам. «Нет. Моя кровная мать отозвала меня на пару дней в наше поместье», — жестко сказала она. «Чтобы обсудить мое будущее».
Когда я стал консультантом для подростков? Я чуть было не произнес эти слова вслух, но прикусил язык.
«Я получила регалию», — сказала она, ее голос звучал со сдержанными эмоциями. «Единственная в академии, кто сделал это во время церемонии, даже среди старших студентов».
Я издал низкий свист. «Это серьезно».
Вспылив, Энола резко встала, едва не опрокинув стул, затем поморщилась и поставила его на место. Она встала позади него, сжимая руками спинку. «Моя кровь уже устроила меня в Дикатен после этого сезона. У меня должно быть еще два с половиной года академии, но они двигают меня, как фигуру на доске ссоры государей, используя мои регалии для возвышения нашей высокой крови».
«И поставить тебя на передний план, если конфликт с асурами разрастется еще больше», — осторожно заметил я. Я подумывал сказать еще что-нибудь, предложить ей совет или успокаивающее слово, но не мог заставить себя утешить ее; она была отправлена за море, чтобы помочь держать под контролем моих друзей и семью.
Энола гордо подняла подбородок. «Я не боюсь идти или что-то в этом роде. Я — воин. Но…» Она тяжело сглотнула. «Разве это действительно война, если мы сражаемся с асурами? Мне кажется, это больше похоже на истребление. Регалии или нет, как обычные солдаты могут что-то изменить в таком конфликте?»
Они не могут, хотел сказать я. Алдир сжег целый народ, словно Эленуар был построен на спичечной головке.
«Мой…» Она сделала паузу и скользнула вокруг кресла, снова заняв свое место. «Мой брат был убит в Дикатене. В самом начале, во время одного из наших первых нападений. В той же битве была убита Джагрет, слуга». Она горько улыбнулась, глядя мимо меня, вместо того чтобы встретить мой взгляд. «Я помню, потому что они объявили об этом так, будто умереть рядом со слугой было чем-то вроде чести».
Я не мог не вздрогнуть. Я сражался и убил ядовитую ведьму Джагретту на болоте возле Слора, и тут меня осенило. Пока я был занят гневом по поводу того, что сделали семьи этих студентов, я даже не подумал о том, что мог бы убить их родственников в бою.
«Вы, должно быть, ненавидите дикатенцев», — сказал я, чувствуя некоторую вину за свой обман.
«Нет», — сразу же ответила она твердо. «Мой брат погиб в честном бою. Война есть война. Они были нашим противником. Хотя мне будет его не хватать, моему брату повезло, что он участвовал в такой войне».
Энола замолчала, и я понял, о чем она думает.
«Но борьба с асурами…» — допытывался я.
«Я хочу стать солдатом или, может быть, могущественной восходящей». Она скрестила руки и откинулась в кресле. «Но я не хочу быть выброшенной или сожженной как хворост в битве между более великими существами». Ее глаза остановились на моих, как будто она осмеливалась возразить мне.
Опираясь локтями на стол, я вздохнул. Мой взгляд переместился на камень, за ним последовал взгляд Энолы. «Любой солдат может изменить ход битвы», — заявил я. «Самый сильный воин может неожиданно пасть, а самый слабый и трусливый может споткнуться о задницу и победить». Я поднял камень и повертел его в руках, вспоминая слова проекции джинна. «Но твой путь — только твой , и лишь ты можешь идти по нему. Ты можешь отдать свою жизнь, если потребуется, но никто не имеет права разбрасываться твоей жизнью, как будто она ничего не значит».
Энола напряглась, ее челюсть заметно сжалась, а глаза впились в меня.
«Вы действительно в это верите?»
Я улыбнулся и слегка постучал кубиком о стол, разрывая напряжение. «Каждой жилкой своей души».
Она резко кивнула мне, а затем снова посмотрела на камень. «Что это?»
«О, эта старая штука?» — сказал я, подбрасывая ее в воздух и ловя снова. «Это просто инструмент, помогающий мне медитировать и направлять мою… ману».
Когда я споткнулся на этом слове, едва не сказав вместо него «эфир», мой разум соединил две точки данных, о которых я раньше не задумывался. Оба раза я видел черное-черное движение внутри камня-ключа, когда кто-то подходил ко мне, прерывая мою медитацию. Я думал, что это просто невезение, что прерывания происходят в самое неподходящее время, но что если…
«Вот, давай я покажу тебе, как это работает», — быстро сказал я, направляя эфир в ключевой камень.
Мой разум устремился в темноту. Она была оживлена движением.
Вокруг меня тонкие потоки черноты извивались и бежали, как масло по воде.
Ключевой камень реагировал на присутствие маны. Это объясняло, почему я не мог ничего почувствовать внутри.
Как слепой, пытающийся пройти лабиринт, подумал я, оживленный внезапной мотивацией перед лицом такого вызова.
Я нашел бы хранящиеся в нем знания и сделал бы еще один шаг к разгадке эдикта судьбы.
