Лутц потягивался, вернувшись в компанию «Плантен» после встречи с Розмайн в храме. Когда на таких встречах присутствовали её последователи, он всегда особенно нервничал. Лутц удивлялся, как другие Гутенберги выдерживали это, ведь у них было ещё меньше опыта общения с дворянами, чем у него.
— Ух. Как же это утомительно… — ворчал Бенно.
— Нам повезло, что никто из ремесленников не заслужил гнева дворян, — добавил Марк.
Они тоже потянулись, после чего вернулись в свои комнаты, чтобы переодеться: от официальных нарядов, которые приходилось носить при общении с дворянами, всегда болели плечи. Лутцу, бывшему на встрече в своей обычной форме ученика, не требовалось особенно переодеваться, так что, ожидая возвращения Марка и Бенно в кабинет, он приготовил чай.
— Кстати говоря… Мастер Бенно, вам ведь уже рассказывали о переезде Розмайн? — спросил Лутц. Бенно, знавший о переезде ещё до встречи, мог быть в курсе тех деталей, которые на этот раз не были переданы собравшимся Гутенбергам.
Бенно отмахнулся от вопроса и ответил:
— Я знаю, лишь что она отправляется в Центр.
Ему также было сказано, чтобы он не распространял эту новость, особенно среди низших дворян, с которыми Бенно общался из-за работы в печатном деле.
— Похоже, она вляпалась во что-то серьёзное… — прокомментировал Лутц.
— И всё же никому не говори, будь ты здесь или в храме. Кто знает, как это может распространиться.
Лутц кивнул: он привык хранить секреты Розмайн.
— Кроме того, планы, связанные с Розмайн, всегда приходится исполнять в сроки меньшие, чем предполагалось. И часто в увеличенном масштабе. С сегодняшнего дня будь готов выехать в любой момент. Вызов может поступить когда угодно, — предупреждал Бенно по собственному опыту.
Лутц кивнул, помня, что случалось раньше, — тот, кто привык быть сотрудником Розмайн, знал, что нужно всегда быть на два шага впереди.
— После нашего отъезда я планирую поручить дела в мастерской храма Дамиану и Милошу, — пояснил Бенно. — Они занимались твоей работой всё время, пока ты был в командировке, так что передача будет лёгкой. Но мне нужно, чтобы ты тщательно проследил за всем. Убедись, что со стороны мастерской ничего не изменилось и что все будут продолжать слаженно работать. В любой момент там могут появиться дворяне.
По сравнению с мастерскими нижнего города, мастерская при храме была особенной: иногда её посещали дворяне. Наиболее ярким примером был Хартмут, но и Юстокс когда-то часто посещал это место. Даже герцогу удавалось пробраться внутрь, хотя об этом мало кто знал. Одна ошибка могла легко привести к катастрофе.
— Если вы с Марком оба переезжаете в Центр, то кто возьмет на себя управление компанией «Плантен»? — спросил Лутц.
— Моя младшая сестра Мильда. Она переехала в Эренфест летом, — он указал жестом на комнаты, где часто останавливались семьи сотрудников, — И мы уже начали передавать ей дела.
У Бенно было две младшие сестры: Мильда и Коринна. Первая вышла замуж за пределами города, чтобы не быть помолвленной с одним из сыновей главы гильдии, но Бенно обратился к ней ещё до крещения Лутца, когда основал в другом городе мастерскую по изготовлению бумаги. С тех пор она помогала обустраивать монастырь Хассе и принимать торговцев из других герцогств, а также давала Бенно выговориться. В конце концов тот решил, что ей и её мужу можно доверить компанию «Плантен».
Лутц уже несколько раз встречался с Мильдой. Она походила на Коринну и казалась очень милой, но улыбка, возникавшая на лице всякий раз, как в воздухе пахло прибылью, у Мильды была точь в точь как у брата.
— Сосредоточься на собственном переезде, — продолжал Бенно. — Розмайн упоминала, что сопровождающие её могут взять с собой семью. Поговори со своими и узнай, что они намерены делать. Когда мы уйдём, кто знает, когда у нас в следующий раз будет возможность вернуться в Эренфест.
Лутцу потребовалось время, чтобы осмыслить эти слова. Он действительно покидал родное герцогство, чтобы отправиться в совершенно новое место. Возможность исследовать города Эренфеста в качестве Гутенберга уже была воплощением мечты, но мысль о том, что ему предстоит отправиться за пределы герцогства, возрождала его мальчишеские стремления и заставляла трепетать от восторга. Перед ним открывался как никогда широкий путь.
— Что бы ни случилось, я уговорю свою семью и буду сопровождать Розмайн, — заявил Лутц, сжимая кулаки в знак решимости. — Особенно если Тули и её семья поедут. Я ей не уступлю!
Бенно щёлкнул своего восторженного дапла по лбу. Марк со сдержанной улыбкой наблюдал за ними.
— Я понимаю твою решимость и стремление довести дело до конца, но поговори с родителями по-настоящему, ладно? Я не хочу, чтобы ты устроил очередную истерику и нас снова вызвали в храм.
— Да ладно, это же древняя история! Сколько времени уже прошло? Один, два… семь лет! Всё это было семь лет назад! — Лутцу было очень неловко, что Бенно напоминал о событии, произошедшем сразу после его крещения, особенно учитывая, что следующим летом он должен был уже достигнуть совершеннолетия.
Бенно несколько раз моргнул, то ли не замечая разочарования Лутца, то ли просто игнорируя его.
— Целых семь лет, да? А кажется, что это случилось только на днях…
— Потому что с тех пор мы были очень заняты, — рискнул предположить Марк. Месяцы начинают сливаться воедино, когда всё время проводишь на работе.
При этом даже по одному взгляду было видно, как сильно вырос Лутц. Он был намного ниже, когда произошёл тот инцидент.
После этого Бенно и Марк стали вспоминать дни до и после крещения Лутца. Тогда Майн была священицей-ученицей, а не дворянкой Розмайн, а главным священником герцогства был Фердинанд, а не Хартмут. Если оглянуться назад, рост Лутца был далеко не единственным изменением.
Лутцу хотелось закрыть уши от этого разговора: теперь, став торговцем, он понимал, насколько безумной казалась Бенно и остальным его выходка с Майн. Он даже не мог возразить по поводу инцидента с родителями, так как именно из-за его действий они оказались во всё это втянуты. Лутц чувствовал себя как на семейном ужине, где все решили почему-то обсудить его.
— Пожалуйста, забудьте уже об этом… — простонал Лутц. — Я правда очень вырос с тех пор. Мои мама и папа действительно уважают то, что я делаю сейчас.
— Я в этом не сомневаюсь, — с ухмылкой ответил Бенно. — Иначе зачем бы они позволили такому коротышке, как ты, обручиться до совершеннолетия?
Лутц бросил на него взгляд. В нижнем городе, особенно в бедных районах, девушки нередко обручались до или сразу после совершеннолетия. Юноши, напротив, обычно ждали, пока их доход станет стабильным. Лутцу удалось нарушить эту тенденцию и обручиться с Тули так быстро только благодаря их личным обстоятельствам и тому, что он уже получал хорошую зарплату.
— Я дам тебе немного свободного времени, — сказал Бенно, — так что поговори с родителями как следует, хорошо? И перед тем как отправиться домой, загляни к Тули, ладно? По-моему, вы ни разу не виделись после помолвки.
Бенно и Марк знали всё о семейных обстоятельствах этой пары — и потому, что были в курсе ситуации с Майн-Розмайн, и потому, что оказывали им всяческую поддержку, когда она требовалась.
— Ты приготовил для неё подарки? — спросил Бенно.
— Да. Все приставали ко мне по поводу них.
По разным причинам помолвка была организована в спешке — неизвестно, когда им придётся покинуть Эренфест, но к невесте в любом случае следовало относится подобающе. Все снова и снова говорили ему, чтобы он приготовил подарки для Тули.
— Хорошенько порадуй её, — подразнил Бенно.
Лутц поспешил выйти из комнаты, чтобы спастись от их издевательств. Его недавняя командировка с другими Гутенбергами означала, что у него теперь есть свободное время, но это не относилось к Тули: она, вероятно, усердно занималась изготовлением новых украшений для волос и одежды к возвращению Розмайн в дворянскую академию. А может быть, она уже готовилась к переезду в Центр. В любом случае, она обязательно должна была быть в своей мастерской, куда он и направился.
— О, Лутц. Ты вернулся, — сказала девушка на входе. — Пришёл повидаться со своей милой красавицей-невестой?
— Ты можешь позвать её для меня? Я хочу кое-что ей подарить.
— О, боги! Подарки? Как же вы двое близки. Восхитительно. Я так завидую!
Даже здесь Лутца дразнили. В прошлом он мог бы возразить, что на самом деле они не вместе, но эти времена прошли. В конце концов, они действительно были помолвлены.
«Наверное, Тули тяжело. Для неё это началось ещё раньше».
Лутца после помолвки почти не дразнили, потому что он был в Кирнберге, а вот бедную Тули, наверное, изводили ежедневно. Он размышлял о её испытаниях и невзгодах, как вдруг шаги отвлекли его от размышлений.
— С возвращением, Лутц, — сказала Тули и помахала рукой, приближаясь.
Он резко вдохнул. Может быть, голос Тули и был таким же, как он помнил, но она была почти неузнаваема. Она носила волосы, заплетенные в косу, и была одета в более длинную юбку. Это были простые изменения, но благодаря им она выглядела значительно взрослее.
— Лутц, — прошептала она, явно не обращая внимания на ухмыляющуюся девушку у входа, — у меня перерыв, так почему бы нам не выйти на улицу? Было бы неплохо сходить на площадь.
Лутц привык к тому, что Тули наклонялась так к нему и шептала, но в данном случае это заставило его сердце учащённо забиться. Возможно, он всё ещё был в растерянности после того, как впервые увидел её как взрослую. Не помня, что она ему сказала, он смог ответить только:
— Да. Конечно.
Тули не стала больше ждать, взяла Лутца за руку и потащила его из мастерской. Когда они шли, он не мог не обратить внимания на бледный затылок, обнажившийся из-за смены причёски.
«А? Что-то в этом есть… странное».
Тули быстро росла в детстве, к тому же она была старше его на год, поэтому Лутцу всегда приходилось смотреть на неё снизу вверх. Однако сейчас он мог поклясться, что сократил разрыв. Неужели она перестала расти? Или у него самого начался скачок роста?
«Мы теперь одного роста? Или я немного выше?»
Продолжая смотреть на неё, он надеялся, что это именно так.
— Лутц, чего ты витаешь в облаках? — неожиданно спросила Тули, изучая его лицо. — Что-то случилось? Ты в порядке?
Лутц отшатнулся, внезапно придя в себя. В какой-то момент они оказались на площади, но он был настолько погружён в свои мысли, что даже не заметил этого. Только сейчас он обратил внимание на окружающий шум.
— Всё… всё хорошо, — ответил он, почесывая щеку. — Я просто немного удивился, и только. Я впервые вижу тебя… одетую как взрослая.
— Хм? О, думаю, я понимаю. С моего совершеннолетия прошёл целый сезон, так что я уже привыкла, но ты…
Все, кто видел её после церемонии, говорили, что она «в одночасье превратилась во взрослую женщину» и теперь «явно достигла брачного возраста». Однако к настоящему моменту все уже сказали своё слово.
Тули хихикнула, её щёки раскраснелись, затем она одернула свою длинную юбку и смущённо спросила:
— Я действительно выгляжу настоящей взрослой?..
— Да. На мгновение я даже не узнал тебя.
Тули вздохнула, не ожидая такого честного ответа, и быстро отвела взгляд. Она присела на край фонтана, погладила место рядом с собой и сказала:
— Я полагаю, ты слышал о Центре.
Лутц сел рядом с ней.
— Я обещал поехать с ней, как бы трудно ни было убедить маму и папу. На самом деле, я собираюсь поговорить с ними, как только вернусь домой.
Он был почти уверен, что они дадут своё разрешение, но упоминание Бенно о прошлом заставило его усомниться в этом.
— Тебе не о чем беспокоиться, — с улыбкой сказала Тули. — Папа как раз говорил тёте Карле и дяде Диду, что мы о тебе позаботимся, раз уж вся наша семья едет.
— Надо будет передать твоему отцу благодарность.
Поддержка Гюнтера значительно упростит дело. Лутц почувствовал себя намного лучше.
— Он сказал, что раз мы уже помолвлены, ты уже практически член семьи.
— Семьи?..
— Ага. Камилл с нетерпением ждал твоего возвращения, а мама планирует радушно встретить тебя.
В груди Лутца разлилось неожиданное тепло. Он поехал в Кирнберг сразу после их помолвки, поэтому она всё ещё казалась ему нереальной… но это не мешало всем относиться к ним так, как будто они уже поженились.
«Мне пора взять себя в руки и изменить своё мышление».
Тем временем Тули ввела его в курс дела, рассказав о своей семье. Камилл после крещения начал работать учеником в компании «Плантен» и должен был стать первым учеником-дапла в их новом магазине в Центре.
— Он сказал, что рад, что выбрал работу в компании «Плантен». В противном случае ему пришлось бы сейчас искать новую работу или становиться учеником, так что…
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Ах, да. Это был бы кошмар. Нельзя просто так взять и сменить работу за сезон или два.
— Между нами говоря… он был очень зол, что Розмайн чуть не втянула его в целую кучу неприятностей.
Лутц разразился хохотом. Кровь отхлынула бы от лица Розмайн, если бы она была с ними. Хотя ей пришлось оставить Камилла, когда он был совсем маленьким, она всё равно воспринимала его как своего младшего брата. Её любовь к нему была настолько сильна, что и сейчас она продолжала посылать ему игрушки и книжки с картинками. Если бы она узнала, что ей удалось его разгневать, то, наверное, впала бы в депрессию.
— Итак, расскажи мне, что с тобой происходило, Лутц. Как дела в Кирнберге?
— Всё прошло хорошо.
Город казался пустым: из-за закрытия врат страны его население значительно уменьшилось, но гиб умело управлял городом и позаботился о том, чтобы люди чувствовали себя комфортно. Жители города отличались мягким нравом. Они помогали Горацию в его попытках собрать редкие ингредиенты для Хайди, выхаживали заболевших новичков. В итоге между ремесленниками не произошло ни одной ссоры.
— Как прошла церемония твоего совершеннолетия? — спросил Лутц. — Не сорвалась сама знаешь кто?
Во время встречи Гутенбергов в храме все посмеивались над тем, что во время своего звёздного сплетения Зак получил больше благословений, чем кто-либо ещё. И если подобное случилось с Заком, то Розмайн, должно быть, сделала для своей дорогой сестры нечто поистине безумное.
Как и следовало ожидать, Тули выглядела возмущенной.
— Конечно, она сорвалась! С ней было так тяжело иметь дело!
— Хотел бы я сказать, что это меня удивило.
— Вначале всё было хорошо. Я попросила нормального благословения, и она мне его дала. Она удивительно хорошо контролирует себя, когда действительно старается. Но как только двери храма открылись и все начали выходить, на нас посыпалось огромное благословение, гораздо большее, чем то, что было на церемонии…
Из объяснения Лутц догадался, что, когда двери открылись, Розмайн увидела своих родителей. Тули не сказала об этом вслух по понятным причинам: они сидели на площади, где было много людей.
— Ты знаешь, даже священники были удивлены. Было совершенно очевидно, что благословение не планировалось, но она стала пытаться скрыть это, говоря, что это было бонусное благословение и что она хотела показать пример.
Лутц усмехнулся, представив себе Розмайн, отчаянно пытающуюся придумать оправдание своему неожиданному поведению, и сказал:
— Да, именно этого я и ожидал.
— Мысленно я кричала: «Что ты делаешь?!» Мама и папа сдерживали смех, я же пристально и с укором смотрела на неё, стараясь передать всё своё недовольство.
— Хорошо придумано. Наверное, это помогло. Ты выглядишь очень страшной, когда злишься.
— Не будь таким грубым, Лутц!
Лутц извинился перед надутой Тули, затем достал один из подарков, которые он принес, пытаясь её задобрить.
— Может, это тебя развеселит? Это вышивка, выполненная в традиционном стиле Кирнберга. А ещё у меня есть картина с изображением цветов, которые редко встречаются в Эренфесте, но сейчас цветут в Кирнберге. Димо был настолько любезен, что дал мне её.
Столярная мастерская Инго была эксклюзивной для Розмайн, то есть в их обязанности входило создание любых книжных полок, шкафов и прочих деревянных изделий, которые она заказывала, и их оформление в соответствии с требованиями приёмной дочери герцога. В итоге им пришлось спешно изготавливать двери и окна для новых гостиниц в Грешеле, поэтому Димо принялся искать различные травы и цветы, вдохновившись которыми он мог бы вырезать узоры на новых изделиях.
— Ты всегда говоришь, что хотела бы увидеть редкие цветы своими глазами, верно? — спросил Лутц. — Особенно теперь, когда ты видишь, что их включают во многие заказы, которые ты получаешь из других герцогств. Может быть, я и не могу привезти из Кирнберга сами цветы, но я подумал, что в отсутствии лучшего эти подарки могут послужить источником вдохновения.
— Ура! Они великолепны! Спасибо, Лутц! Мне всегда трудно решить, какие цветы использовать.
Как и следовало ожидать, больше всего она обрадовалась подаркам, которые можно было использовать в своей работе. Её сине-зелёные глаза блестели, когда она внимательно рассматривала картину.
Лутц сдержанно улыбнулся, довольный тем, что его попытки убедить Димо не были напрасными.
— И ещё, не могла бы ты прочитать вот это?
Он протянул стопку бумаг — истории жителей Кирнберга, которые он записал.
Тули начала листать их. Они совсем не походили на истории из Грешеля. Некоторые из них были просто абсурдны, возможно, потому, что исходили от чужеземцев ещё до того, как врата страны были закрыты.
— Мне очень понравились истории, собранные в Грешеле, — сказала она, — но я вижу, что у Кирнберга есть сильные соперники.
— Да. Я хотел переписать их в книгу за зиму, но со всем, что произошло с тех пор, я сомневаюсь, что это возможно.
Бенно сказал, что Лутц прежде всего должен готовиться к отъезду из Эренфеста, поскольку неизвестно, когда им придётся уезжать. Но даже так он будет готов не раньше весны. К тому же, Лутц только вернулся из Кирнберга, а потому отставал от остальных. Он не мог рисковать оказаться неподготовленным и впоследствии остаться позади, когда планы Розмайн неизбежно изменятся.
Тули улыбнулась в ответ на жалобу Лутца.
— Почему бы не сделать это твоей первой работой после переезда в Центр?
Лутц посмотрел на стопку бумаг.
— Полагаю, что тамошней мастерской понадобятся новые книги… Приберечь истории Кирнберга до поры до времени было бы, пожалуй, лучше, чем использовать их сейчас, а потом приехать в Центр, не имея ничего для печати.
— Но сначала нужно убедить родителей.
Лутц потянулся, затем встал, быстро подтолкнув Тули. Он смотрел, как она уходит с новыми подарками, а затем начал свой путь домой.
«В первую очередь — еда».
Он купил несколько буфлетов на ужин, а затем собрал сумку с мясом, мёдом, сушёными грибами и прочим для зимних заготовок своей семьи.
Вскоре Лутц оказался на площади перед своим домом, где его мама и ещё несколько женщин из соседнего района беседовали у колодца. От старой сцены, не изменившейся за столько лет, сердце Лутца наполнилось ностальгией и одновременно раздражением от неминуемо последовавшего шквала вопросов.
— Мама, я вернулся.
— Лутц! — воскликнула Карла, нахмурившись, как только увидела его. — Ты всегда так неожиданно возвращаешься домой. Разве я не просила тебя предупреждать нас? У меня не хватит на тебя ужина!
Его старший брат Саша, который был женат и больше не жил дома, иногда заглядывал к ним во время работы, но всегда отправлял сообщение или хотя бы предупреждал отца. Но для Лутца всё было не так просто: он никогда не знал, когда вернётся домой, поэтому максимум, что он мог сделать, это связаться с ними, когда уже вернулся.
— Всё в порядке, — ответил Лутц, затем поднял сумку, которую нёс. — У меня есть еда для себя.
Женщины с Карлой быстро высказали своё мнение.
— Карла хочет угостить тебя вкусной едой, а не тем хламом, который ты купил! Она хочет, чтобы ты хорошо питался в тех редких случаях, когда возвращаешься домой, так что ты мог бы хотя бы послать весточку.
— Ах, но посмотрите на эту сумку. Она слишком набита для одного ужина.
— Наверное, подготовка к зиме. Какой хороший сын!
Карла забрала у Лутца сумку, чтобы заглянуть внутрь, и при этом сунула ему в руки ведро с водой. Оно было раздражающе тяжёлым.
— Эй! Мама!
— Ты редко бываешь дома, Лутц. Будь хотя бы хорошим сыном, когда приходишь.
Лутцу оставалось только вздыхать и делать то, что ему говорили: сколько бы времени он ни провёл в разлуке с мамой, ничего не менялось. Прошло уже немало времени с тех пор, как ему приходилось таскать тяжёлое ведро с водой по шести лестничным пролётам. За время работы в компании «Плантен» и в Кирнберге он привык жить на втором этаже.
Голоса соседей становились всё тише, пока Лутц поднимался по скрипучей лестнице. К тому времени, как он открыл дверь своего дома и вошёл внутрь, его мать совершенно изменилась, перестав быть откровенной болтушкой у колодца. Теперь она смотрела на сына с необычайно торжественным выражением лица.
— Добро пожаловать домой, Лутц. Тебе нужно обсудить с нами что-то важное, не так ли? Гюнтер немного рассказал нам об этом.
Лутц сглотнул. В компании «Плантен» они могли бы сесть за стол и как следует поговорить, пока слуги готовят чай, но здесь такой возможности не было. Им нужно было одновременно разговаривать и готовить ужин. Поэтому, помогая маме, Лутц объяснил, что Розмайн собирается уехать из Эренфеста и что он хочет получить разрешение поехать с ней.
— Я не откажусь, поскольку знаю, что ты дапла, — сказала Карла, — но в конце весны ты всё ещё будешь несовершеннолетним. Мне было бы спокойнее, если бы ты подождал, по крайней мере, до окончания церемонии совершеннолетия летом.
— Мама, я…
— Но ведь ты уже всё решил, не так ли? Ты и так по полгода пропадаешь то в одном городе, то в другом, и я могу по пальцам пересчитать, сколько раз ты возвращался домой каждый год с тех пор, как тебе исполнилось десять лет и ты переехал в магазин. Я пытаюсь сказать, что… отъезд из герцогства ничего не изменит. Насколько я понимаю, ты уже давно уехал.
На лице Лутца появилась сдержанная улыбка. Его мама никогда не умела выразить словами свою любовь и заботу о сыновьях. Хотя её ответ прозвучал скорее как злословие, чем что-либо другое, она дала ему разрешение уйти.
— Семья Тули решила поехать с ней. Если хочешь, мама, вы с папой можете…
— Ни за что. На данный момент я не вижу причин, по которым мы хотели бы переехать. У нас здесь есть другие сыновья, не говоря уже о внуках.
— Верно, — кивнул Лутц. Он уже предполагал, что они не покинут Эренфест, если не произойдёт ничего серьёзного. К тому же, по правде говоря, он был даже рад, что они не поедут с ним: командировки научили его тому, как много проблем возникает из-за столкновения культур и взглядов. Их ссора семилетней давности — яркий тому пример: Лутц отказался от предложенной родителями работы, чтобы реализовать свою мечту.
— Как ты думаешь, папа тоже согласится? — спросил он.
— После того, как Гюнтер рассказал о ситуации, самое большее, что он мог сказать, это то, что слезами из этого не выпутаться.
— Другими словами, «не падать духом и продолжать упорно работать»?
— Примерно так.
Как ни странно, посещение других земель и общение с дворянами, свободно владеющими многословными эвфемизмами, помогло Лутцу понять, что хотел сказать его отец. В данном случае он воспринял реакцию на свой отъезд как похвалу, и если бы это оказалось неверным, он просто обвинил бы отца в том, что тот недостаточно ясно выразился. Вспоминая свои детские годы, когда он всё неправильно понимал и в результате обижался, он не мог не восхищаться тем, как сильно он повзрослел.
— Что смешного? — спросила Карла.
— Ничего. Я просто рад, что вы оба согласны. Господин Бенно сказал, что не хочет, чтобы я устроил очередную истерику и из-за которой нас бы снова всех вызвали в храм.
— Ха. Значит, я такая не одна, — заметила Карла нахмурившись.
Лутц рассмеялся. Инцидент, произошедший многие годы назад, закончился для всех положительно, но он был настолько напряжённым, что никто из них не хотел бы испытать подобное снова.
— По крайней мере, на этот раз нам не придется отправлять тебя одного, — сказала Карла. — Приятно знать, что семья Гюнтера будет с тобой. Мы ведь какое-то время жили рядом, и мы — семья.
Так как жениться было принято в местной общине, большинство людей так или иначе были родственниками. Гюнтер отдалился от родителей, решив стать солдатом, а не плотником, но его отец и мать Дида были двоюродными братом и сестрой. Другими словами, Карла была права: они действительно были одной большой семьёй.
— Не говоря уже о том, — продолжала она, — что теперь ты помолвлен с Тули. У тебя есть невеста и достаточно хорошая зарплата, чтобы жениться на ней, когда ты будешь готов. Ты уже давно не нуждаешься в том, чтобы твоя мама беспокоилась о тебе. Моя работа в качестве родителя более или менее закончена.
В нижнем городе говорили, что работа родителей заканчивается только тогда, когда их ребёнок женится. Лутц ещё не успел этого сделать, но он был уже достаточно близок к этому, чтобы родители не могли жаловаться. Глядя на маму, Лутц чувствовал, что она больше всего на свете старается успокоить свою собственную душевную боль. Расставаться с ребёнком всегда нелегко.
— Ты выбрал этот путь, — сказала Карла. — Иди по нему до конца.
Приняв чувства матери, Лутц твёрдо кивнул в ответ.
